В тени трона

– Тихо. – Чувствуя себя виноватой, я погрозила сестре кулаком, и она со слезами на глазах сдалась. – Прости, Цера. Но разве Ганеша пожалеет пару конфет? Они же не для нас. Они для Пас. Он любит Пас, и если ты тоже ее любишь, то прекратишь ныть и поможешь мне.

У Церы задрожали губы.

– Я люблю Пас, – прошептала она, чуть не плача.

Я поняла, что зашла слишком далеко, и обняла ее. Цера старше, она наследница, но иногда я думала, сможет ли моя добросердечная сестра выжить на месте императрицы?

– Я знаю, – прошептала я в ответ. – Смотри внимательно и, если кто-нибудь появится, свистни дважды. Я пошла…

– Ом Гам Ганапатайе Намаха[11], – запел отец Вестинкар, и я вернулась в настоящее. Он прижал большой палец к моему лбу, оставив мазок драгоценной пасты из сандалового дерева, и низко поклонился. – Ом Гам, приветствуем предводителя небесных воинств!

Я повторяла мантру, сложив ладони и склонившись, пока не коснулась лбом прохладного пола храма. Мне было плохо в эти ранние утренние часы, поэтому я сосредоточилась на пуджа[12], а не на солнце, восходящем над горизонтом слева от меня.

Последние несколько дней мы повторяли этот ритуал каждое утро. Обращение к Тому, кто сокрушает препятствия своей могучей стопой… Начало праздника, просьба к Нему защитить свет и сохранить нас всех в безопасности.

При всей моей обиде на богов, для Ганеши в моем сердце был отведен отдельный уголок. Я никогда не рассказывала об этом Цере, но когда я взобралась на пьедестал статуи Ганеши, чтобы стащить те сладости для Пас, то оставила там браслет, который отец подарил мне в начале праздников, и с трепетом прочла короткую молитву о здоровье сестры. Отцу я сказала, что потеряла браслет, и он посмотрел на меня разочарованно, но когда Пас тем же вечером выздоровела, я была вознаграждена.

– Ваше высочество? – В голосе Эммори слышалась тревога, и я поняла, почему, когда почувствовала, что лицо у меня мокрое. – С вами все в порядке?

– Просто вспомнила кое-что. – Я сжала его руку. – Дай мне минуту, пожалуйста.

Кивнув, он отошел к Джету, и оба они застыли двумя молчаливыми тенями у красноватых колонн в десятке шагов от меня.

Храм Ганеши во дворце был невелик и предназначался для семейных церемоний вроде этой. Мне он всегда нравился больше, чем гигантский храм на другом конце столицы, полный шума и суеты. Но даже здесь я, очевидно, не могла чувствовать себя в безопасности. В другой стороне храма нес вахту Кас, а вдоль дальней стены стояли телохранители из Команды-три.

Вновь опустившись на колени, я протянула руку и коснулась ноги бога. Я забыла, что цветы щекочут мне руку, когда вошла в контакт со статуей. По мне будто пробежал электрический разряд, и я закрыла глаза, уронив голову и прижав другую руку к сердцу.

– Отец мой, я плохо веровала, – шептала я на старом наречии, – мои путешествия увели меня слишком далеко от дома, и я боюсь, что забыла, как молиться. Но я не забыла, что ты сделал для Пас, и не забуду никогда. Я не знаю, смогу ли сделать это, но знаю, что больше некому… Отец мой, мне нужна помощь. Убери преграды с моего пути. Помоги спасти мою Империю и мой народ. – Я понимала, что такая серьезная просьба требует столь же великой жертвы, и глубоко вдохнула. – Мне нечего предложить тебе, кроме моей свободы. Помоги мне, и, клянусь, я буду исполнять свой долг столько, сколько ты потребуешь. Клянусь, что буду искренне веровать до конца дней моих.

Чересчур расплывчатая клятва, давать такую человеку было бы опасно, но для бога это вполне сошло бы за обещание вечной преданности.

Мое сердце раскрылось, когда я принесла себя в жертву своему народу – так же, как мои предки много тысяч лет назад, вызвавшиеся лететь в черные бездны космоса.

– Хейл, что ты делаешь? – пробормотала я, разматывая с запястья кожаную полоску и снимая серебряное кольцо, что подарила мне Пас, и укладывая их среди цветов.

Утерев слезы, я встала, в последний раз поклонилась богу и пошла к выходу из храма, преследуемая своими тенями.

Снаружи нас встретила Альба, и я ответила улыбкой на ее поклон. Мы были на полпути в мои покои, когда раздался писк входящего вызова.

– Эммори, это адмирал Хассан.

Я подняла руку и остановилась, чтобы ответить.

– Адмирал, – поздоровалась я, когда ее лицо появилось на ближайшей пустой стене, послужившей мне экраном.

– Ваше высочество, на линии еще Каспел, – сказала она.