В теснинах гор

Там, в ущелье, где много воды и горячее солнце, быстрее созревал урожай, и бывал он щедр и обилен. Дай, Аллах, такой удачливый год, как этот, когда Койсу спокойна, душа владельца этих полей, так напоминающих заплатки на старой шубе, радуется и ликует. Еще бы! До самой весны хватит кукурузных лепешек и вяленых фруктов. Но уж зато беда большая, если лето дождливое, и Койсу взбунтуется, как зверь, — выскочит из своего русла и затопит все вокруг, прощай тогда крестьянский труд! Недаром рассказывают про тех, кто живет по побережью: в урожайный год хиндалалца за версту видно и слышно — папаха набекрень, осла погоняет, встречным кричит: «Дайте дорогу, корзины полны!», а в худой год и папаха до самых глаз, и голос тонкий и дорогу уступит сам. Так-то!

А от самого Гондоха, что приютился за тем седлообразным хребтом в лощине, вниз, к Койсу по солнечным скалам каскадом разбежались сады. В начале весны поспевают сладкая черешня и тутовник, позже золотые абрикосы, яблоки, инжир, завершает урожай фруктов медовая хурма. На высоких яблоневых и абрикосовых деревьях вьются виноградные лозы. Сквозь листву виднеются тяжелые грозди, то черные как ночь, то золотые, будто сбрызнутые солнцем. Где еще найдешь такой виноград! Причудливо назвали его люди «пчелиный», «лошадиный глаз», «сердце красавицы». Только высоко в горах, по склонам их, в изобилии солнца зреет он. И все богатство — и леса, и сады — принадлежат одному хозяину — богачу из Гондоха Арсахану (серебряному хану).

Магди и другие крестьяне только любуются ими, да иногда, когда ночь потемнее, забираются тайком в сад, спускаясь с кручи скал лакомиться плодами богача. Но боже упаси, если овчарки хозяина поймают тебя — на куски разорвут, из сада живым не выпустят.

Однажды, когда Магдилав залез на большое грушевое дерево, выскочила здоровенная овчарка. Что делать? Остаться на дереве — значит, попасть в руки Арсахана, и тогда пощады не жди. Услышав, что все друзья разбежались, бросив его на произвол судьбы, разозлился Магдилав. Будь что будет, и он прыгнул прямо на собаку, та успела отскочить, но, видимо, он ей отдавил лапу, она взвизгнула, а Магдилав, пользуясь моментом, скрылся. В свои пятнадцать лет был он рослым, сильным и ловким.

В одну минуту он взобрался на скалу, как тур, и был таков. В зубах у овчарки остался только его огромный чарык.

Всю ночь не спал Магдилав, все ждал, вот–вот явится Арсахан со своими слугами и поведет его на виду у всего аула к мулле, ведь он вершил суд и расправу. Хорошо хоть отец на мельнице, не увидит позора сына.

Но Арсахан не появился ночью, не появился он и днем, лишь на следующий день показался он у ворот дома мельника в каракулевой папахе, с серебряным кинжалом на поясе, в черкеске с газырями. В руках он держал чарык, завернутый в белую материю.

— Асалам алейкум, Магдилав!

— Ваалейкум салам! — ответил Магдилав, отложив в сторону топор, которым рубил пень, и вытер пот со лба, а про себя подумал: «Нагрянула беда! Только почему он один?»

— Ты, конечно, догадался, зачем я пожаловал? — Арсахан развернул белую материю, положил перед Магдилавом чарык. — Такой большой чарык никто не носит у нас, кроме тебя. Я сразу узнал, чей он.

— Да, это мой, — признался Магдилав. — Суди меня, Арсахан, я залез в твой сад.

— Нет, судить я тебя не стану, хоть и следовало бы разок проучить, — улыбнулся старый богач. — Не за тем я пришел. Хочу предложить тебе работу: хочешь садовником, хочешь лесником, будешь сыт, одет и…

— И что я должен делать?

— Природа наградила тебя силой и ловкостью, я видел, как доставал ты мед диких пчел с отвесных скал, видел, как, шутя, словно тыкву, поднимаешь мешки с мукой на мельнице. Тебе бы борцом стать, прославить наш аул да мое имя. Сам знаешь, как люблю я горячего скакуна, собачьи бои. У киндибцев есть свой борец — Мустафа. Он уложил нашего Шагидава и ушел из аула победителем.

— Хотите, чтобы я боролся с ним, прославленным Мустафой?

— Слава, сынок, вещь капризная, сегодня'у одного, завтра ей понравится другой. Знаешь пословицу: «Для бугая бугай найдется». Я найду тебе достойного учителя, и наступит день, когда ты выйдешь в базарный день па площадь. На тебя набросят платки гондобские девушки, имя твое полетит по всей Аварии… Но сам знаешь, на отцовских харчах далеко не уедешь!

Магдилав раздумывал недолго.

— Согласен, — сказал он.

Так сын мельника стал садовником у Арсахана, а заодно и тренировался в борьбе. Старый Шагидав научил его разным приемам, передавал все хитрости чугары[22]. Он был доволен Магдилавом — ученик оказался способным. Арсахан частенько заходил любоваться молодым борцом, приказал даже сделать специальную площадку для занятий. И Магдилав закалял свое молодое прекрасное тело — боролся, бегал, купался в ледяной реке, метал камни на сельской площади. Никто из аульчан не мог равняться с ним. И все ждали с нетерпением того дня, когда встретится парень с первым силачом Аварии — Мустафой. Только самого Магдилава не оставляла тревога — а вдруг Мустафа победит его?