В Тигровой балке

Когда уже почти в полной темноте бакланы стали постепенно успокаиваться, сверху, словно горох из мешка, на тростники вдруг посыпались массы других птиц, поменьше. Они садились в тростники среди бакланов совершенно молча. Бакланий гвалт вновь усилился, возня в тростниках возобновилась с новой силой. Вдруг я услышал голоса неожиданных пришельцев. К великому моему удивлению, этими таинственными птицами оказались грачи! Итак, грачи с бакланами в низовьях Вахша, оказывается, ночуют в одних и тех же тростниках посреди обширных озер, бок о бок, если не сказать друг на друге. Так попутно мне удалось разрешить для себя и другой вопрос — где ночуют те многие тысячи грачей, которые кормятся днем на обширных пустынных плато, покрытых свежей, вызванной к жизни зимними дождями, травой.

Приходилось сидеть в лодке не шевелясь. Вокруг в полной темноте возилась, кряхтела и трещала сухими стеблями сонная птичья масса. Меня разбирало волнение и любопытство: а что если стрельнуть? Как на это прореагируют бакланы? Я поднял ружье и, предварительно встав в лодке, бахнул в воздух из одного ствола. Отраженный водой, громко грохнул выстрел. В тот же момент я едва не был сбит лавиной бакланов, рванувшейся на меня из зарослей. Как я потом догадался, они не могли сразу в густых тростниках подниматься в воздух, а брали предварительный разгон, кидаясь с тростников вниз. Птицы, сидевшие в самой гуще, далеко от края зарослей, попрыгали в воду и нырнули. Выскакивали из воды они у самой моей лодки и тут же поднимались в воздух. Огромная масса птиц с оглушительным хлопаньем и криками, сделав круг, к моему удивлению, вновь стала садиться на то же самое место, где через некоторое время восстановилась тишина. Это становилось забавным. Я выстрелил во второй раз — тот же результат. Птицы в панике взлетали, а потом садились туда же. И только после третьего выстрела та куча птиц, возле которой я открыл стрельбу, наконец переместилась несколько поодаль. Своей стрельбой я ничуть не нарушил бакланьих привычек, и на следующий же день они вновь прилетели сюда на ночевку как ни в чем не бывало.

Со временем на вахшских озерах будут безусловно организованы рыбные хозяйства, ибо озера эти для подобных целей крайне благоприятны. И тогда интересы бакланов и человека неминуемо столкнутся. Встанет вопрос об истреблении этих птиц, пожирающих за осенне-зимние месяцы сотни тонн рыбьей молоди. Вот тут-то и можно использовать для этих целей дурную бакланью привычку собираться ца ночевки всем в одном месте. Лов сетями в таких местах дал бы необычайно сильный эффект. Не пропали бы и бакланьи тушки. Мясо малого баклана вполне съедобно, в чем мы не раз убеждались во время перебоев с продовольствием. Оно может идти на корм различным пушным животным, в частности норкам, разводимым сейчас в вахшской пойме нутриевым промхозом.

Последний вопрос из бакланьей жизни, который я пытался выяснить, — это откуда они прилетают зимой в Тигровую балку. Мне удалось установить любопытный факт. Среди массы зимующих на вахшских озерах малых бакланов почти нет взрослых птиц — все это молодняк, выведшийся минувшим летом. Где зимуют старые птицы и почему они зимуют отдельно — еще неясно. Молодняк же прилетает на вахшские зимовки, по-видимому, с низовьев Сыр-Дарьи, ибо именно там находятся наиболее крупные в Средней Азии гнездовые колонии этих птиц. Большие бакланы прибывают сюда с Аральского моря, это было точно выяснено кольцеванием. Молодые Птицы, выведшиеся там на острове Комсомольском, следующей же зимой были добыты в Тигровой балке.

Ближе к весне массовые ночевки бакланов начинают разбиваться на более мелкие. Ряд стай остается ночевать на тех же самых озерах, на которых они кормились. В жаркие мартовские дни число бакланов на озерах быстро сокращается, и в апреле здесь попадаются только небольшие группы задержавшихся птиц. В первую свою весну в Тигровой балке я все ждал, что они загнездятся, но этого не случилось. К маю последние птицы покинули заповедник.