В тихом омуте

– Что-что?

– Все уже и так ясно, верно? – Она повернулась ко мне и ткнула мне в грудь толстым указательным пальцем. – А ты ведь знаешь, что оно не похоже на предыдущее. На Кэти Уиттакер. Оно похоже на смерть твоей матери.

Я невольно отступил на шаг.

– Ты о чем? – спросил я. – Если ты что-то знаешь, то должна мне рассказать. Тебе что-нибудь известно о смерти Нел Эбботт?

Она отвернулась и снова забормотала себе под нос что-то нечленораздельное.

Сердце у меня учащенно забилось, и по телу прокатилась волна жара.

– Не упоминай мою мать! Особенно в такой день! Господи! Что за люди!

Она махнула рукой.

– Ты не слушаешь. Такие, как ты, никогда не слушают, – сказала она и неверной походкой направилась по тропинке, время от времени останавливаясь и опираясь о стену, чтобы сохранить равновесие.

Я разозлился на нее – она задела меня за живое и сделала больно. Мы знакомы уже много лет, я всегда был с ней вежлив и проявлял уважение. Понятно, что у нее проблемы с головой, но я никогда не считал ее плохим человеком, тем более жестоким.

Я побрел к машине, но потом передумал и решил сначала зайти в магазин. Там я купил бутылку односолодового виски «Талискер» – отец предпочитает его всем остальным, хотя вообще пьет немного. Я подумал, что мы выпьем вместе и это поможет мне загладить вину за неожиданный отъезд. Я представил, как мы сидим за кухонным столом с бутылкой между нами и поднимаем бокалы, чтобы чокнуться. Чокнуться за что именно? Едва представив себе эту картину, я почувствовал страх, и руки у меня начали дрожать. Я открыл бутылку.

Запах виски и жар в груди от алкоголя разбудили во мне детские воспоминания. Как я болел с высокой температурой, проваливался в неспокойный сон, а очнувшись видел маму – она сидела на краю кровати, убирала у меня со лба мокрые волосы и растирала мазью «Викс», чтобы сбить температуру. В моей жизни были периоды, когда я почти не вспоминал о ней, но в последнее время стал думать о ней все чаще, особенно в эти дни. Я вижу ее лицо – иногда она улыбается, иногда нет. Иногда протягивает ко мне руки.

Я не заметил, как началась гроза. Наверное, просто отключился. Очнувшись, я увидел, что дорога превратилась в реку, а раскаты грома то и дело заставляли машину вздрагивать. Я повернул ключ в зажигании, но тут обратил внимание, что виски в лежавшей на коленях бутылке осталось всего две трети, и снова заглушил двигатель. Сквозь барабанную дробь капель я слышал свое дыхание, и мне вдруг показалось, что в машине есть кто-то еще. И стоит мне повернуться, как на заднем сиденье я его увижу. Ощущение было настолько реальным, что я боялся пошевелиться.

Решив, что прогулка под дождем меня отрезвит, я открыл дверцу, бросил, не удержавшись, взгляд на заднее сиденье и вылез из машины.

На меня сразу обрушились потоки воды, а стена дождя не позволяла ничего разглядеть. Но тут небо разрезала молния, и я увидел промокшую до нитки Джулию – она, спотыкаясь, бежала к мосту. Я снова залез в машину и посигналил ей фарами. Она остановилась. Я посигналил еще раз. Она нерешительно направилась в мою сторону и, не дойдя несколько метров до машины, опять остановилась. Я опустил стекло и позвал ее.

Джулия открыла дверцу и забралась внутрь. На ней была та же одежда, что и на похоронах, но теперь, мокрая насквозь, она плотно облегала ее фигуру. Однако обувь она успела сменить. Я заметил, что у нее порваны колготки, и сквозь дырку на колене виднелась бледная кожа. Даже представить такое казалось невозможным, потому что она не носила ничего открытого – все блузки были с неизменно длинными рукавами и стоячими воротничками, что придавало ей неприступный вид.

– Что вы тут делаете? – спросил я.

Она бросила взгляд на бутылку виски у меня на коленях, но промолчала. А потом неожиданно притянула к себе и поцеловала. Ощущение было удивительным и пьянящим. Я почувствовал у нее на языке вкус крови и на мгновение поддался порыву, но тут же резко отпрянул.

– Извините, – сказала она, вытирая губы и опустив глаза. – Извините, сама не знаю, что на меня нашло.

– Я тоже, – отозвался я.

Мы вдруг оба некстати засмеялись, сначала нервно, а потом от всей души, как будто поцелуй был самой веселой шуткой на свете. Отсмеявшись, мы оба вытирали с лица слезы.

– Что вы тут делаете, Джулия?

– Джулс, – поправила она. – Я искала Лину. Не знаю, где она…

Теперь я видел в ней другую женщину, больше не закрытую.

– Мне страшно, – призналась она и засмеялась, будто смутившись. – Я очень боюсь.

– Боитесь чего?

Она откашлялась и убрала с лица мокрые волосы.

– Чего вы боитесь?

Она глубоко вздохнула.

– Я не… Это может показаться странным, я знаю, но на похоронах был человек, которого я узнала. Он раньше был парнем Нел.

– Вот как?

– Я имею в виду… давно. Целую вечность назад. Когда мы были подростками. Я понятия не имею, встречалась ли она с ним после этого.

На ее щеках выступили красные пятна.

– В своих сообщениях она никогда не упоминала о нем. Но на похороны он приехал, и я думаю… Не могу объяснить почему, но мне кажется, он мог с ней что-то сделать.