В тихом омуте...

Я вспомнила, как легко, как подозрительно легко он забрал меня из отделения и сказал то, что сказал: “У меня есть некоторые связи”. Известное дело какие. Конечно, есть – плюс айкидо, рукопашный бой и малокалиберная винтовка. Да не одна винтовка, здесь пахнет табельным оружием повнушительнее, я даже скрипнула зубами, вспомнив его хищный профиль маленького, но опасного зверька! Это тебе не простодушные толстогубые менты из патрульно-постовой службы: они смотрели на Олега Васильевича как на представителя конкурирующей службы с гораздо более широкими полномочиями – сплошное показное радушие и бессильная ненависть. Он не дурак, этот типчик, интересно, какое у него звание? А если он состоял или состоит в структурах, то вполне может заинтересоваться, что же я делала в квартире Сирина на самом деле… Установить, что это за квартира и кто хозяин, для него труда не составит.

А Сирии служил в КГБ, и Шура Шинкарев – тоже, даже трусы, одинаковые трусы на пикнике и одинаково выбранные волосы над ушами это подтверждают…

Сирин пропал, но, возможно, его уже нашли. И не просто нашли, но и идентифицировали труп, этого исключать нельзя. И если станет известно, что он мертв и после смерти кто-то побывал в его квартире… Или – уже известно. А этот кто-то – я.

Я засмеялась – теперь я была смешна сама себе со своей дурацкой наивной идейкой попросить содействия у Олега Васильевича в завтрашнем – нет, уже сегодняшнем разговоре с Володькой. Он согласится, я не сомневалась в этом, – но только для того, чтобы собрать побольше улик и классифицировать их, как классифицируют жуков, – жесткокрылые, пластинчатоусые, слоники, навозники, скарабеи…

Все было так стройно, так понятно, и вот теперь я в одночасье превратилась из охотника в дичь – стоило только этому треклятому фээсбэшнику – а сейчас я уже не сомневалась в этом – выйти из подъезда Туманова. Не хочу, не хочу об этом думать… Не хочу. О чем-нибудь менее опасном – о портрете, который пишет Серьга, осталось всего два сеанса; о глиняной миске с бандеркльяс, о возможной карьере на телевидении, о том, что официант-тореро Родик немного картавит, – но только не об этом.

…Измотанная внезапными и такими реальными подозрениями, я добралась до дома, расплатилась с шофером мятым шариком денег, завалившимся за подкладку, – и заснула тяжелым сном, даже не сняв платья.

Мне снился Олег Васильевич, следивший за мной из-за угла: в руках у него был зажат пистолет, которым я убила Сирина, я физически ощущала тяжесть вороненой стели. И Володька, рисующий что-то куском угля на расстеленных на полу листах. Даже во сне я боялась взглянуть на рисунки.

Ладно, пусть так.

Негромкий отрывочный сон, как ни странно, восстановил мои силы, и я проснулась с отчаянной решимостью выяснить все у самого Олега Васильевича, затянуть его на чашку кофе – пусть кофейная гуща сама скажет, что же я видела прошлой ночью на самом деле. Глупо прятаться по углам – нужно пойти напролом. В конечном итоге он многим обязан Греку, а Грек многим обязан мне…

Страстно желая, чтобы Олег исчез из моей жизни навсегда, а все связанное с ним оказалось бы дурным сном, я набрала его номер телефона.

Долгие гудки. Никого нет дома.

Самое время выглянуть на улицу – не стоит ли под окнами его потасканная “Шкода”, замаскированная еловыми ветками.

Но машины не было.

Затем я позвонила Володьке – без задней мысли, в рамках наших вчерашних поспешных договоренностей. Но и здесь меня ждало разочарование – длинные гудки.

Насчет Туманова я не переживала – он должен был заехать за мной в час. В два нас ждали на телевидении, а учитывая московские пробки, такой запас времени был минимальным.

Когда он не приехал ни в десять, ни в пятнадцать минут – я серьезно забеспокоилась: при всей своей вызывающей богемности Володька никогда не опаздывал на деловые встречи – это было его стилем. Он как-то сказал, что своей относительно успешной карьерой обязан этому педантичному умению приходить секунда в секунду. Чуть раньше – и ты станешь униженным просителем. Чуть позже – ненадежным человеком…Телефон Туманова по-прежнему молчал.

Проклиная все на свете, я взяла машину и благополучно добралась до офиса этой амбициозной телекомпании вовремя. Меня встретил угрюмый охранник, тотчас же возникло маленькое недоразумение – ни фамилии, ни должности вчерашнего Володькиного визави я не знала: только довольно тяжеловесное имя Эдуард и усы в качестве визитной карточки.

Наконец после нескольких бесплодных разговоров по внутреннему телефону я вышла на Эдуарда, он спустился ко мне, и мы поболтали некоторое время в маленьком кафе. Мне пришлось занять оборону – Эдуард нелестно отозвался о Володьке и подивился его легкомыслию: сегодня должен быть обговорен предварительный контракт. Я ничем не могла ему помочь.

Смирившись с тем, что Туманов не приедет, Эдуард рассказал мне несколько дежурных телевизионных историй, церемонно поцеловал руку на прощание, восхитился клубом и выразил готовность встретиться еще – а теперь простите, дорогуша, дела, дела!..