В тихом омуте (СИ)

И вот теперь Джеймс стоит и расстегивает джинсы, а его щеки едва заметно краснеют от неловкой заминки. Он прячет взгляд своих невозможно ярких глаз, и эта странная скромность вызывает нежное теплое чувство в груди. Майкл быстро снял с себя рубашку и кинул ее на пустое кресло в углу, почти бесшумно подошел к юноше и положил руки на его предплечья, жарко выдохнув в предвкушении поцелуя.

На этот раз шотландец не растерялся, первый подался вперед и положил руку на затылок мужчины, больше не желая ждать. Он целовался увереннее, вздыхал сквозь влажные касания губ и выгибался в руках Фассбендера, а тот уже подцепил край джинс и потянул их вниз, намеренно проводя пальцами по обнажившейся коже, стягивая белье с упругих ягодиц.

Легкий страх колол кожу, а возбуждение пульсировало в паху. Теперь, когда все происходило неспешно и осознанно, Джеймс начал чувствовать волнение и пугающе жгучее предвкушение, крепче жавшись к полуобнаженному Майклу; скользил руками по его сильной спине, чувствуя тепло его кожи и напряженные мышцы, оглаживал выпирающие лопатки и бугорки позвонков; дышал глубоко, почти задыхаясь сквозь страстный жаркий поцелуй, который превращался в столь же жаркую атаку. Слишком быстро, слишком плотно и глубоко. А Майкл не переставал разминать его тело, словно не мог оставить и участка обнаженной кожи без прикосновения. Он гладил и мял юношу, не отрываясь от его губ, не давая вздохнуть, хоть сам дышал уже хрипло.

Сердце стучало где-то в висках, и чувствительный член упирался в мягкую ткань чужих брюк.

Майкл ничего не сказал, оборвав поцелуй, и Джеймсу на мгновение показалось, что он только что вынырнул из мягкой окутывающей его воды и теперь не мог сориентироваться, где верх, а где низ. Но мужчина быстро помог ему с этим разобраться. Джеймс видел его хищную улыбку и затуманенные глаза, не сопротивляясь, когда Майкл надавил на его плечи, заставляя опуститься на колени, и сам осел на пол вслед за ним. Словно в трансе, юноша покорно подчинялся прикосновениям чужих рук и, позволив себя развернуть, оперся о край аккуратно заправленной кровати, практически лег на нее грудью, снова почувствовав, как смущенно краснеет, когда Майкл провел рукой по его обнаженной спине, заставляя сильнее прогнуться, подставляясь под него, и прижался к его заду, слегка потираясь о юношу твердым членом, все еще скованным брюками.

- Все будет хорошо, - теплое дыхание опалило кожу, и Джеймс тихо застонал, когда почувствовал прикосновение губ и легкие укусы, скользящие по его плечам и спине, а Майкл крепко держал его за бедра, сжимая их и поглаживая, проводил пальцами между напряженных ягодиц, не переставая целовать напряженную спину взволнованного перевозбужденного юноши.

Джеймс невольно напрягался от каждого касания, чувствуя, как судорогами сводит низ живота, и вцепился в светлые простыни, стараясь хоть немного унять волнение. Но все его попытки прошли даром, стоило Майклу раздвинуть его напряженные ягодицы.

- Стой, не надо… ах… - Джеймс уткнулся в простыни и прикусил губу, нещадно краснея и возбуждаясь еще сильнее от горячего дыхания, опаляющего нежную кожу, от теплого языка, скользящего между ягодиц, старательно вылизывая его. От смущения и странного наслаждения было некуда деваться. Жарко и влажно. Давит сильнее, проталкиваясь в тело. Непривычно, но приятно…

Тихий стон сорвался с сомкнутых губ, но это только усилило ласки Майкла, сделало их более агрессивными и несдержанными. Он крепче сжимал Джеймса в руках, оставляя на упругой коже отпечатки ногтей и, когда юноша уже не мог этого терпеть и хотел было потянуться, чтобы прикоснуться к себе, он услышал шорох одежды. Майкл слегка отстранился, и без его тепла стало невероятно холодно, и так отчетливо чувствовалась влага, стекающая по влажным ягодицам. Холодные от смазки пальцы уверенно скользнули в тело, ворвались в него легко и быстро, причиняя легкую волнительную боль, но не успел Джеймс даже напрячься, как Майкл навалился сверху, придавливая его к кровати, и так оголодало, страстно принялся целовать его плечи и шею, что, казалось, он готов отрывать от юноши куски плоти, а не оставлять одни лишь темные засосы. Все быстрее и глубже. Не успел Джеймс привыкнуть к двум пальцам, как в него протолкнулись еще два, насильно растягивая изнутри, заставляя стонать в голос от странного удовольствия и легкого страха. От того, что Майкл тяжелый, от того, какой он тихий, от того, какое порывистое и глубокое его дыхание, какие уверенные умелые руки. Он сильный…