В тишине твоих шагов

чувствовала его мощь, кулак зацепил самую макушку.

Оттолкнувшись от его груди, я сделала отчаянный рывок

и почти коснулась пальцами пистолета. Долговязый проце-

дил сквозь зубы ругательство и вцепился мне в руку, пытаясь

удержать. Не помня себя, я продолжала пинаться, извива-

ясь всем телом. Платье болталось уже где-то на талии. Сле-

дующий пинок пришелся аккурат по мужскому достоинству,

что заставило мужчину со стоном согнуться пополам.

322

Краем глаза я увидела, как Тимофеев, собрав последние

силы, бросился на громилу головой вперед и сбил его с ног.

Схватив пистолет за холодную рукоять дрожащими ру-

ками, я попыталась встать, но, запутавшись ногами в соб-

ственном платье, вдруг повалилась набок. Оружие вы-

скользнуло из моих рук и упало прямо к ногам тощего

мужика.

—  Черт, — барахтаясь, пробормотала я.

Долговязый убрал руку со своей промежности и потя-

нулся за пистолетом.

Бросив отчаянный взгляд на дерущихся мужчин, я схвати-

ла первое, что попалось под руку, и швырнула в окно. Это бы-

ла любимая кружка Сени, стоявшая на журнальном столике.

Зазвенело разбитое стекло, а затем наступила оглуши-

тельная тишина. Тощий мужик замер с пистолетом в руке.

Верзила отвлекся и опустил свои лапищи, за что немедленно

получил удар под дых от Тимофеева.

Увидев оружие, направленное на него, Лёша встал и сде-

лал шаг назад, поднимая руки над головой.

—  Сейчас здесь соберется весь дом, — из последних сил

прохрипела я, указывая в сторону разбитого окна, — уби-

райтесь!

Не сказав ни слова, мужчины медленно попятились

к выходу. Спотыкаясь, они спешили покинуть квартиру до

прихода зевак. Верзила грязно выругался, подобрав нож,

и выбежал из квартиры. Дуло же пистолета в руках тощего

мужика сверлило нас свои черным глазом, пока совсем не

скрылось из вида за дверью.

Мы выдохнули.

Окончательно я пришла в себя, почувствовав, как Лёша

сильно трясет меня за плечи. Собрав обрывки ткани, и при-

крыв мою наготу, он крепко прижал меня к себе.

Я чувствовала, что его тоже трясет.

— Всё хорошо, смотри, ничего серьезного, — возбуж-

денно говорил Тимофеев, осматривая меня. — Слава Богу,

ты не ранена. Значит, всё хорошо. Всё хорошо.

Под левым его глазом я заметила кровоподтек. Верхняя

губа вздулась и слегка кровоточила. Раны на шее и груди

посветлели от напряжения и стали еще заметнее.

Меня продолжало колотить.

323

Я прижалась к его груди и почувствовала опустошение.

Всё произошедшее так сильно подействовало на меня, что

я просто потеряла дар речи. Мне хотелось только одного —

ненадолго остаться одной. Или с ним. Тимофеев становился

единственным человеком, которого организм принимал

в качестве единого целого со мной.

Я закрыла глаза. От разбитого окна приятно веяло ве-

черней прохладой.

Помню словно в тумане, как в квартиру вбежали орущий

на всех и каждого в нервном припадке Донских, Катя, раз-

мазывающая слезы по щекам, и все остальные. Массовка.

Помню крики, шум и как Лёша помог мне дойти до ван-

ной, чтобы я смогла скрыться от всего этого ужаса.

Я лежала, слушая шум воды и не в силах двинуться, что-

бы соскрести со своего тела самой грубой и жесткой мочал-

кой воспоминания этого дня.

27

—  Ушли? — спросила я, заворачиваясь в мягкий халат.

—  Угу, — кивнул Тимофеев, отряхивая пыль с джинсов,

и сел на диван.

Я спрятала голые ступни в красные махровые тапочки

и закрыла за собой дверь ванной комнаты. Кожа на всем те-

ле адски пылала после горячей воды.

— Замечательно…

—  Как ты себя чувствуешь?

Я подошла и села напротив него. Мокрые волосы разме-

тались по моим плечам, тело ужасно ныло. В горле еще ощу-

щалось легкое першение, голос оставался сиплым, но звучал

гораздо лучше.

Я перевела взгляд на обрывки платья, болтавшегося на

спинке дивана. Ткань была разодрана и не подлежала вос-

становлению. Я безжалостно смахнула его на пол, подаль-

ше от глаз.

Лёша выглядел усталым и обеспокоенным. Его широко

распахнутые глаза скользили по моему лицу, пытаясь не

упустить ни малейшей детали. Он сидел, сгорбившись,

словно его вдавили в диван, и боялся показать свои чувства

и переживания.

324

— Да всё хорошо, — прошептала я, разглядывая его

длинные пушистые ресницы, так хорошо сочетавшиеся с но-

вой для его лица брутальной густой щетиной.

— Если ты устала, — произнес он, сглотнув, — ло-

жись, я…

—  Нет, — усмехнулась я, — ты забыл, что по вине безу-

мной родственницы мне пришлось неплохо выспаться.

Ему было не до улыбок. Тимофеев взял мою руку в свою,

продолжая хмуриться.

— Донских не хотел уходить, пока ты не скажешь ему,

что с тобой всё хорошо.

Мои губы сжались.

—  Я слышала, как он стучался.

Лёша вздохнул, разглядывая синяки на моих руках.

—  Он не сказал этого, но винит во всем себя.

—  И ты тоже.

—  И я…

Он улыбнулся одним лишь краешком губ.

—  Всё кончилось, и я хочу забыть об этом, — прошепта-

ла я, сдерживая слёзы. — Заберешь меня отсюда?

Тимофеев кивнул.

Я молча встала и пошла переодеваться. Радость от того,

что беда вновь обошла нас стороной, всё не приходила.

Единственное, что мы оба чувствовали, — это опустошение.

Хорошо, конечно, что в голливудских фильмах герои, чудом

выжив или выбравшись из страшной передряги, страстно