В тишине твоих шагов

Никому не доверяй
Наших самых страшных тайн.
Никому не говори,
Как мы умрем.
В этой книге между строк
Спрятан настоящий Бог.
Он смеется, он любуется… тобой.
Ты красива, словно взмах
Волшебной палочки в руках
Незнакомки из забытого мной сна.
Мы лежим на облаках,
А внизу бежит река.
Нам вернули наши пули все сполна.

Слова с трепетом срывались с моих губ, затрагивая тончайшие нити души. Глаза готовы были наполниться слезами. Я произнесла последние строки еще раз, вторя исполнителю, и сомкнула веки.

— Хорошо играешь на гитаре, — прокашлявшись, прошептал Тимофеев.

— У меня классный старший брат, — усмехнулась я, — вы должны с ним познакомиться.

Наши губы оказались в паре сантиметров друг от друга.

— У тебя есть один большой недостаток, — произнёс Лёша, тяжело дыша.

— Какой же? — спросила я, чувствуя, как от этой близости заныло внизу живота.

— Ты слишком много болтаешь…

Теряя самообладание, Тимофеев обхватил меня за талию и прижал к себе. Я почувствовала, как участился пульс. Сердце было готово вырваться из груди. От его прикосновений во мне зрело какое-то неистовое, всепоглощающее желание.

Не теряя ни секунды, он страстно прижался к моим губам. Невольно я вздохнула. Кровь бешено понеслась по венам.

Задыхаясь от нехватки воздуха, мы слились в страстном поцелуе. Я застонала, чувствуя, как щетина обжигает моё лицо, режет мои разгоряченные губы. Мне хотелось, чтобы эта сладкая пытка никогда не кончалась. Я почти кусала его губы, прихватывая их зубами. Наш поцелуй был лихорадочным, пылающим, нескромным.

Я почувствовала острое, на грани боли, желание. Руки Тимофеева беспорядочно метались по моему телу, словно в безумии. Гладили шею, сжимали хрупкие плечи, отливающую шелком кожу спины.

Нащупав замок, он резким движением расстегнул молнию и сорвал с меня платье. Я едва не оступилась, запутавшись ногами в волнах ткани.

Отстранившись вдруг на секунду, Лёша задержал взгляд на моей груди. Полуприкрытая струйками волос, растекавшихся по плечам, она вызывающе поднималась от моего частого дыхания. Нежно проведя подушечками пальцев по коже, он опустился ниже и сжал её прямо через лифчик своей большой и сильной ладонью. Из моих губ вырвался стон.

Уткнувшись губами в мой лоб, Лёша принялся нетерпеливыми движениями избавляться от застежки на спине. Пальцы его не слушались. Я еле сдерживалась, чтобы не начать помогать ему. Наконец, то ли расстегнув, то ли разорвав крепление бюстгальтера, он освободил меня от него и отбросил подальше. Я благодарно выдохнула и вновь припала к его губам, словно меня мучила невероятная жажда, которую могут утолить лишь его ласки.

Прерывисто дыша, Тимофеев сгреб меня в охапку и быстрым движением поднял на диван. Я утонула в подушках и вздрогнула от удовольствия, чувствуя, как его губы стали спускать вниз по моей шее. Через мгновение он остановился и уперся лицом в мою грудь, с жадностью вдыхая запах кожи.

Я почувствовала, что мне не хватает воздуха, когда его руки крепко сжались на моих запястьях. Посмотрев на меня, нежно и восторженно, он опустил голову и нежно коснулся моих сосков, очерчивая на них кружочки своим горячим языком.

Жар, разливающийся по телу, усиливался и поднимался выше. Я хотела его. Нестерпимо. Тонула в его запахе. Лёша потерся колючей щекой о мою нежную кожу, оставляя едва заметные следы, и, пробежав губами по шее, вдруг прикусил мочку уха. Я прошептала что-то нечленораздельное, что заставило его остановиться и взглянуть на меня. Моё тело молило о пощаде.

Зацепив руками тонкую ткань, я помогла ему избавиться от футболки. Его тело оказалось невероятно горячим. К сильной груди так и хотелось прижиматься всем телом. По моей коже пробежал холодок. Джинсы Тимофеева топорщились под давлением раскаленной плоти. Он расстегнул пуговицу, и я буквально содрала их с него, помогая себе руками и ногами.

Извиваясь, я подалась вперед и прижалась к нему бедрами. Его руки нетерпеливо сжали мои ягодицы. Воздух с трудом вырывался из его легких. Чувствуя его дыхание на своей коже, я закрыла глаза. Тело раздирало от напряжения.

— Я хочу тебя… — взмолилась я, не узнавая собственный охрипший голос, показавшийся чужим и едва слышным.

Он тоже не мог больше себя сдерживать. Я чувствовала, как его плоть болезненно пульсирует, прижимаясь к внутренней поверхности моего бедра.

Моя рука опустилась вниз, приспуская его плавки. Тимофеев же так с моим бельем не церемонился. Сгорая от желания, он одним движением сорвал с меня трусики и отшвырнул в сторону.