В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Но произведенная им работа не исчерпывается рассказанным; имеются основания предполагать, что и последующие провалы монархистов-боевиков, в частности недавно судившихся, тоже, косвенно, дело его рук, хотя главная ответственность за них падает на заграничных руководителей движения, которые до такой степени ничего не понимают в конспиративной работе, что даже после июньских провалов посылают группы по путям, по которым шел Оперпут. Другим следствием его работы и легкомысленной доверчивости монархистов и их иностранных друзей является то обстоятельство, что ряд лиц, оговоренных Оперпутом в Гельсингфорсе в качестве агентов ГПУ или провокаторов, были признаны таковыми до основательной проверки. А между тем относительно некоторых из оговоренных имеются серьезные сомнения, хотя они и оставлены ГПУ на свободе, как говорят, нарочно для того, чтобы подкрепить правильность показаний Оперпута. В числе таких лиц называют прокурора Дорожинского, генерала Потапова и спеца Якушева. Среди невинно оговоренных лиц имеются, по-видимому, и иностранцы, проживающие вне пределов СССР. С другой стороны, среди работников монархических организаций имеются сотрудники ГПУ вполне установленные, как напр., б. кн. Оболенская, проживающая в Ленинграде по Басковой ул., квартира которой долгое время была явочной для заграничных сообщений. Может также считаться установленным, что арест летом 1926 г. ротмистра Эльвенгрена, расстрелянного в числе «20 монархистов» в июне нынешнего года, дело рук Упелинса: именно он и заманил ротмистра в Москву, даже был вместе с ним арестован на вокзале, но затем, конечно, отпущен. При провале монархистов пострадало, конечно, и много не монархистов. Все пострадавшие — расстрелянные и их семьи — обязаны этим не только ГПУ, но в значительной степени также Кутепову и его «вождю». После всего изложенного здесь едва ли это еще нужно доказывать… (с. 35)

Первая половина статьи просто вторила разоблачительной заметке, в начале мая 1927 года помещенной в Последних Новостях и Сегодня и опровергнутой тогда Опперпутом, и июльским публикациям в Сегодня и Сегодня Вечером, призванным еще более утрировать злодейские черты его чекистского прошлого. Зато большую ценность представляет в ней интерпретация новых материалов, сообщенных в сентябре в связи со следствием по делу пяти, — в частности, объяснение успеха взрыва на Мойке тем, что группа Ларионова не дождалась приказа из Москвы. Впервые вводилась ссылка на причастность самого Сталина к решению вопроса о засылке Опперпута в Финляндию. Впервые предавалась огласке и позиция, занятая в Гельсингфорсе польской разведкой; особую вескость получает промелькнувшее здесь указание на то, что поляки не располагали никакими уликами против Опперпута до его признания — другими словами, их отношение к нему было определено «потаповской» версией случившегося.