В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Александр Оперпут в 1916 г. по окончании Алексеевскою военного училища в Москве и пулеметных курсов в Ораниенбауме уехал прапорщиком на Кавказский фронт. В октябрьские дни 1918 г. он из армии уехал в Мстиславский уезд Могилевской губернии, где проживали его родные, и поступил там на службу в Губвсеобуч. В Мстиславе, Могилеве и Гомеле он прожил до осени 1920 г., переезжая все время со своей семьей.

Поэтому совершенно неправильны сведения, помещенные в «Рев. России», что А. Опперпут будто бы «руководил кровавыми расправами в Петербурге и Кронштадте осенью 1918 года».

В 1920 г., когда его семья уехала в Латвию, А. Опперпут остался в Гомеле, т. к. не мог получить разрешения на выезд как военнообязанный. В 1921 г. Опперпут перешел на службу в окружи. Всеобуч в Смоленске. Здесь он вошел в савинковскую организацию. Летом того же года Опперпут был арестован агентами Чека. Тогда же с ним переписка его родных прервалась, и они не имели сведений о нем около года.

В 1922 году Опперпут начал снова переписываться с рижской родней, но писал только о своих семейных и личных делах. О своей службе в Чека он ни словом не намекал. Так продолжалось до лета 1927 г., когда он бежал в Финляндию. Оттуда он написал родным обо всех своих приключениях в СССР, потом появившихся в печати.

В мае 1927 г. перед его обратным уходом в СССР, от него было получено с нарочным письмо, где он писал: «Через несколько дней ухожу обратно в Россию. Возможно, что я уже буду убит при переходе границы. Этого я бы не хотел. Дойти до места, сбалансировать свои счеты с ГПУ, бросить первый камень в усохшее болото, сделать первый удар в набатный колокол, а потом, что Бог даст».

На этом все сведения об Опперпуте прекращаются.

Брат его утверждает, что нет никаких сомнений в его гибели, и появившиеся слухи о том, что Опперпут будто бы жив и служит агентом ГПУ, распространяются, быть может, самими же чекистами, чтобы подорвать разоблачения Опперпута.

По утверждению брата, Опперпут был крайне враждебно до конца своей жизни настроен против сов. режима. Его разоблачения повели к провалу целого ряда заграничных отделов ГПУ и спасли от верной смерти ряд ответственных лиц, в том числе ген. Кутепова.

Фамилия Опперпут не является вымышленной. Это вторая настоящая фамилия убитого, которую он начал носить со времени большевицкого переворота, чтобы скрыть свое звание офицера.

Брат Опперпута просит нас особенно отметить, что он до сих пор не выступал с разъяснениями по этому делу потому, что не хотел даже касаться вопроса о политической деятельности своего брата, будучи сам в стороне от всякой политики.

И только извращенные сведения газет заставили его теперь выступить со своим заявлением, которое редакция и помещает как представляющее интерес, независимо от той или другой оценки его по существу[474].