В тот день…

И ведь был Радко не новичок в кулачных боях, часто и умело дрался, а тут сразу промахнулся – крупный Озар легко уклонился и вмиг подставил подножку, а когда парень упал, насел сверху, заломил ему руки, скрутил.

– Тише, тише. Не бейся, как угорь. Мне еще с тобой поговорить нужно.

И, посмотрев на опешивших челядинцев, даже прикрикнул:

– Ну что? Кто тело Тихона доставать будет? Или городскую стражу покликать? Они, небось, еще далеко с Хоревицы не отъехали. А этого соколика я сам в клети запру. Разговор у нас будет.

Никто не вмешался. Только оставшийся на гульбище Вышебор стал возмущаться, когда увидел, как волхв потащил его брата к сараям, запер в одном из них.

– Что это ты, пес шелудивый, вытворяешь? – кричал Вышебор. – Люди добрые, да что же это делается на белом свете? А Тихон как? Живой ли? Ко мне все! Доложить приказываю!

Он еще долго шумел, но даже хазарин Моисей к нему не поспешил. Все были слишком поражены как случившимся, так и подозрением на Радко. Вот и слушали Озара. А он, никого больше не вопрошая, проверил веревку на прочность и приказал Лещу и Моисею, чтобы удерживали его, когда начнет спускаться. Здоровый мужик был Озар, но спускался умело, ловко.

– Ишь как перебирается, – даже восхитился Лещ. Но, поглядев на хазарина, который вместе с ним натягивал веревку, неожиданно шепнул: – А может, пусть сорвется? Вот не удержали мы веревку, а он и того – вниз. Зачем нам доглядник этот? Чужой он в доме.

– Он-то чужой, а ты дурень, – негромко отозвался Моисей. – Если со служителем беда случится, Добрыня уже не будет к родне Дольмы так милостив. Всех потащат к палачам. И уж там, когда клещами рвать начнут, кто из нас чего только не напоет. Я знаю, как княжьи каты работать умеют.

Лещ притих. Втаскивал вместе с хазарином наверх волхва, Бивой к ним присоединился, помогал, он же первый и принял из рук Озара застывшее, оставшееся согнутым тело Тихона.

Яра в первый миг и смотреть на мальчика не могла. Отвернулась. И при этом заметила, как люди внизу, в урочищах ремесленных, смотрят наверх. Да и на горе Детинке напротив какие-то девки столпились, наблюдают, пальцами указывают. Плохо это. Слух по всему Киеву теперь пойдет, что опять несчастье в усадьбе Колояровичей, что беда за бедой среди христианской родни убиенного купца. Шила-то в мешке не утаишь…

Похоже, и Озар об этом подумал. Сказал собравшимся:

– Как бы все ни складывалось, будете говорить, что случайно парень сорвался. Мол, лазил по заданию Леща, да и сковырнулся вниз.

– Да я-то тут при чем! – сразу возмутился Лещ. И к Мирине: – Матушка хозяйка, да что это на меня наговаривают?

Но Мирина молчала. Сжала руки на груди и смотрела, как волхв склонился над застывшим телом мальчишки. Яра вдруг сказала:

– Тихон часто лазил за заборолом над обрывом. Все это знали. Но чтобы ночью… такого не бывало. Может, и помогли ему убиться. И сделал это тот, кого он видел в ночь, когда Жуягу порешили. А он видел. Сам мне говорил об этом.

– Он видел кого-то? – ахнула Мирина. – И ты и словом никому не обмолвилась, молчунья глупая?

Яра вздохнула:

– Я волхву говорила.

Озар почувствовал на себе взгляды собравшихся, но продолжал ощупывать тело мальчика, неспешно закрыл застывшие глаза Тихона. И только после этого сказал:

– Да, Тихон кого-то видел. Но кого – не рассмотрел. И все же кто-то явно опасался мальчишку, боялся, что тот на него мне укажет.

Все притихли, кто-то тяжело вздохнул. Озар же продолжал оглядывать тело.

– Долго он там провисел, всю ночь, это уж точно. Дождь несколько раз в потемках начинался, но за день одежда на Тихоне высохла под солнцем и ветром. Но не везде… – Он перевернул тело мальчика. – Вот тут, где за березу зацепился, еще влажно. Прикрытая коченеющим телом ткань высохнуть не успела. Значит, всю ночь провисел. Да и утром… Ответь-ка мне, Яра, ведь ты с утра к Тихону заходила?

– Зашла лишь на миг. Его не было, но я не встревожилась. Такое уже бывало, что постреленок наш… – Она сглотнула ком в горле и продолжила: – Бывало, что он еще засветло убегал. То поглядеть, как рыбу ловят на реке, то на раннюю службу в церковь на Подоле отправлялся. Вот и на этот раз подумала, что ничего дивного в том, что парнишка ушел с утра, нет. И не искала его. Зачем? Скотину мы оставили на пастбищах, и мне не нужно было давать задание Тихону. Я лишь позже, когда он к трапезе не явился, немного озаботилась. Но ведь он мог попросту с окрестной ребятней заиграться.

Она еще что-то говорила, когда Моисей, присев у тела мальчика, обратился к волхву:

– А чего голова у него в сторону повернута?

Озар тоже обратил на это внимание. Казалось, будто мертвый Тихон смотрит себе за плечо.

– Это ты верно приметил, хазарин, – сказал волхв. – Доводилось ли тебе такое уже ранее видеть? Ну, допустим, когда купчиха Збудислава с лестницы в тереме свалилась?

Моисей поперхнулся, издав какой-то звук горлом, словно заблеял. И задышал бурно:

– Не я… Не я… Мне лишь когда приказывают. – И уже более внятно произнес: – Я ночью в горнице Вышебора был, не выходил никуда. Спросите его!