Читаем В Тридевятом царстве. Часть первая полностью

В Тридевятом царстве. Часть первая

– Ах ты поганка тутьюковская! – закричал он гневно. – Да мы тебе сейчас такое сделаем, своих не узнаешь!

В следующий миг ветхий дед, который всё ещё плашмя лежал на горячем камне, вскочил на ноги. С лёгкостью, как какой-нибудь учебник, подхватил с земли голубой камень и стукнул им Фэт-Фрумоса по голове с такой силой, что полевой шпат[28] разломился на две части…

Что-то грохнуло, что-то мелькнуло, и Алистар Фэт-Фрумос пропал. А вместе с ним пропал и старик. Вместо них у разбитого камня оказались здоровенный хлопец с чёрными, как уголь, глазами и крохотный телёнок.

Соловей – не – разбойник

Черноглазый хлопец тряхнул чубом и с удивлением ощупал себя всего.

– Вы откуда взялись? – спросил его Шурка.

– Неужто не признали? – удивился черноглазый.

– Первый раз видим, – нахмурился Лера.

– Дедушка! – догадался и обрадовался Иванушка.

– Был дедушка, да весь вышел, – заявил хлопец и улыбнулся во весь свой зубастый рот. – Отныне я прежний Соловей-разбойник[29].

– Теперь понятно, почему вы не хотели молодость возвращать, – протянул Шурка и посмотрел на Леру. – Помогли, называется, дедушке со здоровьем.

– Ага, – кивнул Лера. – Поэтому он про бузу и говорил.

– Опять за старое возьмётесь? – предположил.

– Ни за что в жизни! – энергично замотал головой черноглазый хлопец.

И воскликнул с пафосом: – Слава горячему камню! И молодость вернул, и память не забрал. Я ведь сызмальства изрядно глуп был. Всё на силу полагался, вот и буянил. Отныне шабаш! Разбойничать больше ни-ни. Так можете меня и называть – Соловей-не-разбойник. Буду добрым людям помогать. А то подамся в консерваторию на певца учиться. Голосище у меня ого-го какой. Хотите послушать?

– Не надо, – поспешил отказаться за себя и товарищей Лера, знавший, что в сказках от свиста Соловья-разбойника люди замертво падали.

– А где Фэт-Фрумос? – поинтересовался Шурка.

– Чего не ведаю, того не ведаю, – развёл руками Соловей-не-разбойник. – Я его камнем, он меня булавой. Может, в Тридесятое царство забросило или в Тривосьмое.

– А телёнок откуда?

– И сего не ведаю.

Соловей нагнулся над телёнком, который в продолжении всего разговора неподвижно сидел среди обломков горячего камня, и нежно погладил его по шёрстке. Телёнок глянул на него своими младенческими глазками и даже мукнул от удовольствия.

– А может, это дедушкины телячьи нежности материализовались? – предположил Лера. – Старость из него выскочила, а вместе с ней и положительные эмоции. Взяли эти эмоции и в телёнка обернулись.

Шурка недоверчиво хмыкнул.

– Сам же говорил, что здесь невероятное сказочное пространство.

– Говорил, – кивнул Шурка и задумчиво посмотрел на телёнка. – Куда теперь его девать?

– А никуда не надо, – объявил Соловей. – Раз это мои телячьи нежности, так пусть при мне и останутся.

– Да, пожалуйста.

– Вот и хорошо! – обрадовался Соловей-не-разбойник и пристально посмотрел в небо. – Откушать не желаете?

Лера хотел было отказаться, но в животе у него вдруг так заурчало, что он промолчал.

– Вот и славненько! – ещё больше обрадовался Соловей, услышав урчание. – Позвольте, – и он ловко снял с Лериной шеи шёлковую косынку Алёнушки.

– Ну-ка, ребятки, заткнём уши.

Мальчишки поспешили выполнить совет, увидев, что Соловей закладывает два пальца в рот. А тот ещё раз глянул чёрным глазом в небо, где в это время пролетала перепелиная стая, и свистнул. Силу свиста он рассчитал таким образом, чтобы ни одна перепёлка не погибла. Напуганные, они только снеслись раньше времени. На высотку обрушился настоящий яйцепад. Тут бывший разбойник проявил чудеса ловкости. Схватил один угол Алёнушкиной косынки зубами, остальные два – руками и побежал с этим треугольным парусом. Через минуту в его шёлковой ловушке лежала целая гора перепелиных яиц. И все целёхонькие.

– Круто! – поразился Шурка.

– Так ведь в сказке живём, – заговорщицки подмигнул Соловей.

Бросил на один из обломков горячего камня сорок яиц, на другой обломок – ещё сорок.

– Сейчас угощу вас яичницей-сорокоглазкой, – пообещал он.

Когда яичница хорошенько прожарилась, Соловей скрутил из неё несколько трубочек и вручил каждому из своих спасителей. А ещё одна досталась телёнку.

– Спасибо за угощение, – поблагодарил за всех Лера.

Съели яичницу и стали прощаться.

– Будь здрав, разлюбезный Соловей-не-разбойник, – поклонился Иванушка.

– Всего хорошего, – взяли под козырёк своих шлемов богатыри.

– Скатертью дорога, – ответствовал на то бывший разбойник.

– Спасибо, – поблагодарили они.

– Вы тут поосторожней, – сказал на прощание Шурка. – Вдруг Фэт-Фрумос вернётся – он очень опасен.

– Разберёмся, – весело пообещал Соловей. – Вот сырых яиц попью, – кивнул он на груду оставшихся яиц, – горло подправлю. Всё-таки у меня мечта есть – певцом стать, как Фёдор Шаляпин[30].