В царском кругу

Преданная исполнению семейных своих обязанностей и необыкновенно заботливо следившая за воспитанием детей своих (кроме двух старших, которыми занималась сама Екатерина), Императрица Мария Федоровна не вмешивалась в дела государственного управления; но во внешней политике она умела поддерживать достоинство России. Наполеон сказал, что из всех коронованных особ в Европе одна она пред ним непреклонна. Его попытки вступить в родство с Русским царским домом были отвергаемы Императрицей Марией Федоровной (известно, что он сватался за Екатерину Павловну и потом еще настойчивее за младшую сестру ее Анну Павловну). В 1808 году, когда Государь поехал на свидание с Наполеоном в Эрфурт, она была этим очень недовольна. Ей казалось, что через это Государь унижал достоинство России. В духовном своем завещании она называет Россию малою нашей Россией и желает ей много хорошего.

«Мария Федоровна вскоре после свадьбы». Художник Александр Рослин. 1777 г.

Мария Феодоровна (до перехода в православие — София Мария Доротея Августа Луиза Вюртембергская; 1759–1828) — принцесса Вюртембергского дома, вторая супруга российского императора Павла I. Мать императоров Александра I и Николая I.

В частности же она любила всех. Когда она посетила Ростов, то народ был до того обрадован ее приездом, что женщины расстилали свои шелковые фаты в грязь и просили ее стать на них. Одна женщина подошла к карете ее. «Матушка! — начала она, — у меня к тебе просьба». — «Что такое, милая?» — «Мой сынок служит у твоего в гвардии рядовым, поклонись ему от меня и скажи ему, что я посылаю ему мое благословение, и вот рублик гостинца отвези ему». — «Непременно, непременно все исполню». Тотчас по приезде своем в Петербург она послала за солдатом, передала ему благословение и рубль от матушки, похвалила его за то, что он добрый сын, и прибавила к гостинцу своих 25 рублей.

Приятно было всегда свиданье с нею, потому что благосклонность постоянно сияла на ее лице. Особенно она любила встречу с детьми, и бывало нам трудно укрыться от ее глаз; всегда ласкала она нас, особенно, конечно, по расположению к нашему отцу…

Я сказала только вообще о ее добродетелях, но кто может исчислить добрые дела той, которой всякая минута дня была им посвящена? Вечером у нее всегда собиралось избранное общество. Она садилась за работу, и кто-нибудь читал лучшие романы того времени. Тут она часто рассказывала о многом, ею виденном и слышанном.

Поутру она вставала в 7 часов, а летом в 6 часов, обливалась холодной водой с головы до ног и после молитвы садилась за свой кофе, который пила всегда очень крепкий, a потом тотчас занималась бумагами. Она обладала крепким здоровьем, любила прохладу: окна были постоянно открыты. Не зная усталости и болезней, ожидала того же и от других, что возбуждало ропот. В приемных и на больших представлениях она удивительно умела всякому сказать что-нибудь ему по сердцу и признавалась моему отцу, что умению обходиться с людьми она выучилась у императрицы Екатерины. Дочери ее также были приветливы без фамильярства, и не было во всем мире принцесс милее и любезнее. Императрица и Великие Княжны без устали и лени всех принимали и со всеми беседовали.

Император Наполеон сватался за великую княжну Екатерину Павловну. Тогда нашим послом в Париже был граф Петр Алексеевич Толстой. Не помню, кто из приближенных Наполеона (кажется, Коленкур) стал об этом говорить графу, тот отвечал, по велению Государя, что это зависит не от него, а от матушки, которая располагает судьбою своих дочерей, а она не соглашается на этот брак. Когда спрашивали, почему, он отвечал: «Не заставляйте меня говорить то, что неприятно сказать, а вам неприятно слышать». А Великая Княжна сказала моему отцу: «Я скорей пойду замуж за последнего русского истопника, чем за этого корсиканца». Вскоре после этого Екатерина Павловна вышла замуж за принца Ольденбургского, своего двоюродного брата, а впоследствии за короля Виртенбергского. Кончина ее весьма загадочна. Едва Императрица-матушка оставила ее цветущею здоровьем, как она, садясь в ванну, почувствовала себя дурно и кончила жизнь без всякой предшествовавшей болезни. Этого обстоятельства никогда не могли объяснить врачи.