В царстве глины и огня

— Ну, не скажи. Сколько я видла по заводамъ, что въ двушкахъ гуляютъ, а законъ примутъ я такія жены станутъ, что хоть портретъ съ нихъ пиши. Мужъ все-таки мужъ и всякая это чувствуетъ. А полюбовникъ что такое? Сегодня онъ есть, а завтра и сбжалъ.

Слдухи о предстоящей женитьб Глба Кирилавича на Дуньк дошли до товарища Глба Кириловича, старика-обжигалы Архипа Тихоновича, и наконецъ до прикащика Николая Микайлова. Тотъ к другой поздравляли его, но не обошлись безъ предостереженій. Архипъ Тихоновъ прибавилъ:

— Смотри, не обмишурься. Двчонка-то она верченная да путанная.

— Я законъ принимаю, а не кто другой, сухо отвчалъ товарищу-обжигал Глбъ Кириловичъ.

Прикащикъ сказалъ:

— Теб съ горы видне, а только, по моему, напрасно. Лучше-бы гд-нибудь изъ другаго мста взялъ. Двки-то тутъ у насъ на завод все непутевыя, а Дунька эта самая, такъ и совсмъ верченная.

— Желаю душу человческую спасти. Собой она чудесная двица, душа у нея, Николай Михайловичъ, прекрасная, отвчалъ Глбъ Кириловичъ, потупившись. — Ежели за ней теперь и есть какія прорухи, то замужемъ остепенится.

— Ну, смотри… Двчонка-то она дйствительно смазливенькая, а только…

Прикащикъ не договорилъ. Глбъ Кирядовичъ поклонился и сказалъ:

— Авдотья Силантьевна, Николай Михайловичъ, будетъ просить васъ быть отцомъ посаженнымъ, такъ какъ у ней одна только мамаша въ жизности, а родителя нтъ.

— Что-жъ, я куплю образъ.

— А самъ я мечтаніе въ мысляхъ имю за симъ дломъ къ хозяину и хозяйк обратиться. такъ какъ у меня ни папаши, ни мамаши нтъ.

— Тебя хозяева благословятъ, не откажутъ, потому хозяинъ тобой доволенъ, далъ отвтъ прикащикъ.

Рабочіе, узнавъ о женитьб Глба Кириловича на Дуньк, исподтишка посмивались надъ нимъ.

— Вонъ Леонтъевъ будущій своякъ идетъ! кивали они на него.

— Да и Сеньки Муравкина тоже, прибавляли другіе.

А Глбъ Кириловичъ приготовлялъ хозяйство для своей предстоящей семейной жизни. Какая-то пропившаяся семья продавала самоваръ на завод, и онъ сейчасъ-же пріобрлъ этотъ самоваръ. Къ заводу подъхала лодка съ горшками, плошками — и онъ накупилъ горшковъ, плошекъ, купилъ даже умывальникъ. У прохожаго татарина-торговца онъ вымнялъ на старые сапоги и прорванные брюки нсколько аршинъ бомазеи, у бродячаго туляка-торговца купилъ большой кухонный ножъ, пару винтовыхъ замковъ и щипчики для раскалыванія сахара. «Все это въ хозяйств понадобится, такъ ужъ лучше-же заране», думалъ онъ. Купленныя вещи онъ разставлялъ у себя въ каморк въ углу, приводилъ туда Дуньку и, восторгаясь ими, показывалъ ей.

— Нравится вамъ все это, Авдотья Силантьевна? спрашивалъ онъ.

— Ничего… равнодушно отвчала Дунька.

Съ Дунькой онъ видлся каждый день и часа по два проводилъ съ ней. Однажды онъ явился къ ней съ книжкой стиховъ Пушкина и началъ ей читать, но она тотчасъ-же стала звать и сказала:

— Бросьте. Ну, что канитель тянуть!

— Да вдь я собственно къ тому, что вы любите псни и просили меня почитать. Это тоже на манеръ псенъ, оправдывался онъ.

— Псни я люблю, да не такія… Вонъ у солдата Жухомора книжка…

— Знаю-съ. Это псенникъ. Въ Петербургъ когда мы подемъ, я куплю такой псенникъ и буду вамъ читать, а это пока до псенника.

— И т псни я люблю слушать только тогда, когда Мухоморъ глядитъ въ книжку и поетъ ихъ, а вы не поете, а читаете.

— Да вдь пть, такъ нужно знать голосъ.

— Ну, а не знаете, такъ и не надо.

— И наконецъ это стихи, а не псни. Я, кажется, читалъ ихъ съ чувствомъ.

— Какое съ чувствомъ! Такъ ныли, что даже сердце щемить стало. И наконецъ, я люблю при гармоніи.

— На гармоніи не обученъ. Этого я не умю, развелъ руками Глбъ Кириловичъ и погодя прибавилъ:- Я, Дунечка, въ Петербург такой маленькій органчикъ куплю, который можно вертть на манеръ шарманки. Тоже псни играетъ. Даже еще лучше, чмъ гармонія. Подъ него и пть можно.

— Ну, хорошо. Только вдь вы пть не умете.

— Буду учиться. Для васъ я на все готовъ. Для васъ въ какую угодно науку!.. восторженно произнесъ Глбъ Кириловичъ.

— Никогда вамъ такъ не научиться, какъ Леонтій поетъ.

Глба Кириловича какъ водой облило. Онъ помолчалъ и тихо сказалъ:

— Дунечка, умоляю васъ, не поминайте при мн этого имени. Вдь ужъ ршили забыть, прикончить.

Дунька молчала.

Глбъ Кириловичъ присматривалъ по вечерамъ, посл окончанія работъ и за Леонтіемъ, не любезничаетъ-ли онъ съ Дунькой, но Леонтій держался въ сторон и даже не подходилъ къ Дуньк. Днемъ, въ рабочіе часы, Глбъ Кириловичъ прибгалъ также къ шатру Дуньки, гд она работала кирпичи, прибгалъ внезапно, дабы послдить, нтъ-ли около нея Леонтія, но и около шатра Дуньки Леонтія не заставалъ.

Это его успокаивало.

XXII