В царствование императора Николая Павловича Том 4

Квадрики распаковали и запустили двигатели на холостых оборотах. Машинки были хоть и небольшие, но выносливые. Они могли не только везти по бездорожью двух пассажиров, но и тянуть прицеп с полутонным грузом. Впрочем, в этот раз прицеп не понадобится. Достаточно будет двух двадцатилитровых канистр с бензином. Помимо личного оружия – автоматов и пистолетов – на каждом квадрике стояли пулеметы «Печенег». Старший лейтенант Нефедов захватил с собой и снайперскую винтовку СВД – она может пригодиться при работе по одиночной цели на большом расстоянии.

Как бывший зампотех, Сергеев быстро разобрался в устройстве мотовездеходов, и от восхищения лишь поцокал языком.

– Хорошая штука, – сказал он. – Именно то, что доктор прописал. По горам и по равнинам пройдет. А если что – есть электролебедка – сам себя вытащит из любой ямы или болота.

Посмотреть на диковинные машины сбежались все обитатели крепости Росс. Некоторые с удивлением смотрели на чудесные колесницы с толстыми колесами, сделанными из неизвестного материала, некоторые крестились и шептали молитвы. Индейцы, даже крещеные, потихоньку поминали своего верховного бога Мадунда. Бывший управляющий Ротчев тоже пришел посмотреть на чудо техники из будущего. Он обошел вокруг квадрика, скептически хмыкнул, и, не говоря ни слова, снова вернулся в свой дом.

Сборы были недолги. На первый квадрик сели Сергеев и Мальцев, на второй – Нефедов и Волков. Никифор был одет в камуфляжку-«цифру», но на голове у него была казачья папаха. Виктор электростартером запустил движок, дал ему прогреться, и дал по газам. Машинка резво помчалась в сторону ворот крепости. Народ ахнул от удивления, и самые впечатлительные начали креститься.

Квадрики поднимая пыль мчались по дороге. Встречные местные жители шарахались от нее. Лошади, запряженные в телегу, при виде ревущего чудища несущегося им навстречу, дико заржали, встали на дыбы, и чуть не опрокинули телегу.

– Ну, Иваныч, – крикнул Виктору сидевший у него Мальцев, – будет теперь разговоров по всей Калифорнии. Скоро в наши края начнется паломничество, а здешние индейцы начнут приносить жертвы «великому чуду Маниту».

– Да ладно, Рома, – ответил Сергеев. – Ты забыл, что уже вовсю бегают по дорогам паровозы, по морю плавают пароходы, а люди уже привыкли к чудесам техники.

– Ну, европейцы, допустим, привыкли, – согласился Мальцев. – А вот для индейцев это будет полный когнитивный диссонанс. Да и здешние вакерос могут принять нас за исчадия ада со всеми вытекающими из этого последствиями. Конечно, они вряд ли что смогут нам сделать, но убивать этих ребят мне ужасно не хочется. Ладно, думаю, что народ тут не настолько отмороженный, чтобы с вилами на паровоз кидаться.

Время от времени они останавливались, осматривали местность, Мальцев делал какие-то пометки в блокноте, а Сергеев прикидывал – что тут можно будет построить. Места в Калифорнии были, действительно, прекрасные. Земля плодородная, климат теплый. Но, надо было держать ухо востро – в эти края потихоньку просачивались переселенцы из Североамериканских Соединенных Штатов. Явочным порядком они занимали здешние земли, строили фермы, разводили скот, занимались торговлей, словом, селились всерьез и надолго. В Техасе им уже удалось создать самостоятельную республику, разбить при Сан-Хасинто мексиканскую армию, и взять в плен командующего этой армией генерала Санта-Анна, и под угрозой виселицы заставить подписать соглашение о прекращении военных действий и вывода с территории Техаса оставшихся мексиканских войск.

Правда, потом, когда «Наполеон Запада» был выпущен на свободу, в Мехико вновь избранное правительство заявило, что Санта-Анна уже больше не президент, а подписанный им договор недействителен.

А потом была «кондитерская война» между Мексикой и Францией. Названа она так потому, что поводом для вооруженного конфликта стали пирожные, съеденные мексиканскими «революционерами» в кондитерской, принадлежавшей французу Ремонтелю. Все произошло в 1828 году, когда во время очередного вооруженного переворота власть в стране захватил Висенте Герреро.

Под горячую руку досталось и кондитерской месье Ремонтеля. Часть его продукции «революционеры» съели, часть просто попортили. Ремонтель оценил нанесенный им ущерб в 60000 песо и потребовал от мексиканских властей его возмещения. Надо сказать, что француз хватил лишка – в то время мексиканский рабочий зарабатывал в день всего одно песо. Десять лет месье Ремонтель добивался возмещения нанесенного ему ущерба.

Потом он обратился с просьбой восстановить справедливость к французскому королю Луи-Филиппу. Тот, надо сказать, подошел к этому делу серьезно. Он округлил сумму претензии своего подданного до 600000 песо и потребовал от правительства Мексики немедленно расплатиться с кондитером.

Мексиканцы проигнорировали требование французского короля. Может в разоренной войнами и революциями мексиканской казне просто не было денег, а может президент Бустаманте, который в тот момент правил страной, посчитал возможным не отвечать Луи-Филиппу.