В ту ночь, готовясь умирать...

— Слышу, вижу, понимаю! Это очень благородно с вашей стороны! Переженили сыновей — пора определять племянников! Как говорится, не смотри на дом, а загляни в сундук! — Хозяин хлопнул в ладоши и закружился в танце, не переставая говорить: — Эх, моя бы воля! Сколько я наделал бы сундуков! И каких! Ни с одним саркофагом и рядом бы не поставили — мумии фараонов краснели бы от стыда за свое жалкое помещение! Дали бы мне власть да материал по сходной цене, — я не то что добро всего света — и луну, и звезды с неба, все кометы и все хвосты от комет упрятал бы в сундук! Очистил бы все небо, ни одной пылинки в космосе не оставил бы!

— …А пока, может быть, мы оставим в покое нашу галактику и перейдем к делу? — рявкнул Кичи-Калайчи, потеряв терпение.

4

Мастер удивленно огляделся и присел рядом, обхватил руками костлявые колени.

— Надеюсь, свадьбу собираетесь справлять по всем правилам, в духе обычаев отцов наших? Они, кстати, понимали толк в сундуках… Не буду, не буду возвращаться к своей теме, сверну свой ковер рассуждений и спрячу в сундук ожиданий до более подходящего дня и часа. А сейчас — к делу! Обычаи наши знаете?

— Все будет, как положено у людей…

— Слышал-видел! Теперь ведь завели новую моду: комсомольско-молодежную свадьбу! Оркестр — заводской, загс — городской… А что остается родителям невесты? Звон в ушах и ломота в висках?! Но их же в сундук не положишь! Что в газетах пишут? Надо утверждать добрые старые обычаи! Вот и давайте утверждать их, начиная со свадьбы вашего уважаемого племянника и моей единственной дочери, Баканай! Показать, какие три сундука я изготовил для моей гурии? Над каждым замком можно сидеть тысячу и одну ночь — не знаешь секрета, все равно не откроешь! И крышку не сломаешь! Сжечь — можешь, а открыть — никогда! И на всех трех сундуках мудрое изречение: «Как ни ловка у вора рука — ей не открыть моего сундука!» Можете быть уверены: я дочь воспитал правильно, с детства приучал: копи, сберегай и в сундук запирай!..

— Простите, а где ваша дочь?

— Где приличной девушке положено быть? Дома сидит. Кто же взрослую дочь из дома выпустит?! В клуб она не ходит с десяти лет, а всякие там танцы — хайт-вайты в приморском парке в глаза не видела. Даже телевизор не покупаю. Девушка должна быть чиста телом, невинна душой, наивна разумом. Да, да, как хорошо я сказал: «Наивна разумом». Прекрасно! Моя Баканай будет хорошей женой вашему племяннику…

— Я могу ее увидеть?

— Если у вас деловые намерения, конкретная сумма — почему же нет? О, моя Баканай, это… это самый редкостный сундук! — бормочет Мастер и ныряет в тот же темный провал подвала, откуда таскал свои творения. На этот раз он не выносит, а выводит за руку девушку, на вид совсем девочку, такую на вечерний сеанс никто в кино не пустит. Пухленькая, светлолицая, с ясными синими глазами, в которых тучкой на летнем небосклоне затаилась какая-то печаль. Не сказать, конечно, красавица, но все в этом мире познается в сравнении: уму непостижимо, как это смогли два таких пугала создать существо, одним своим видом радующее, как весенняя былинка, этакий солнечный проблеск из-за хмурых туч.

— Вот смотри, кунак, какова моя дочь! Иди, Баканай, под навес — это наглое солнце готово сжечь твои белые щечки, иди, я загорожу спиной, пусть лучше меня жалят каленые лучи… — Сундучник раскрылил над своей Баканай длинные руки, как старая наседка над последним выводком, от которого злодей-коршун оставил единственного, самого крохотного цыпленка. — И в кого она такая? — искренне удивляется отец, пристально разглядывая дочь. — Слушай, кунак, правда, если она войдет в дом — свет не надо зажигать!.. Ну, сияние мое, поздоровайся с добрым человеком.

— Здравствуйте… — голосок у Баканай певучий, мелодичнее замков на всех сундуках отца.

— День добрый, доченька.

— Небо наградило меня за все невзгоды на этой земле! — Отец бесцеремонно, как один из своих сундуков, поворачивает дочь перед гостем.

— Баканай, улыбнись, милая, нашелся добрый человек, пришел просить твоей руки… нет, родничок мой, этот почтенный старик пришел сватать тебя за своего племянника. Молодого, красивого, обеспеченного…

— Отец!.. я уже говорила… ни за кого не выйду, — устало звучит голосок. Баканай опускает голову и только пальцы с ямочками на сгибах неустанно теребят пушистую косу.

— Не вижу, не слышу, понимать не хочу! Добра тебе желаю и полного благополучия, а ты…

— А мне ничего не нужно!

— Не шути над отцом! Кто же не хочет себе добра?

— Я не хочу.

— Тебе что, все едино? Отец ли говорит, ишак ли кричит? Как ты смеешь менять отца на ишака?! Молчи, невоспитанная! Я сказал, значит, будет по-моему!

— Лучше умру!