В ту ночь, готовясь умирать...

— Ну и люди! Кого только не встретишь в этом краю тысячи ущелий и тысячи вершин! Нашли о чем спорить. Нет в вас ни капельки благородства, а о достоинстве и говорить нечего. Вы же испортите пейзаж. Такой прекрасный пейзаж… Да знаете ли вы, что на земле нашей настало такое время, когда люди ищут кусочки нетронутой природы. Гладиолусы и ромашки, выращенные в теплицах, ничего не стоят в сравнении с альпийской фиалкой. А вы хотите испортить этот первозданный уголок природы аркадой над родником. Очнитесь и спросите у этой речки, хочет она этого? — Далайчи был возмущен, хлопал себя по бокам руками, как петух, возвещающий утро. — С ума сошли люди. Зачем вам это?

В это время Хусейн робко и стеснительно достал из бумажника десятирублевую бумажку и сунул в руку Далайчи. Тот сделал недоуменный вид.

— Что это?

— Ничего, ничего, почтенный Далайчи, ты меня не знаешь, я — тебя. Ты понимаешь меня?

— Тебя?

— Да.

— Еще бы. — Далайчи вдруг переменился, какая-то мысль осенила его, и на лбу у него будто зажглась свеча. — Мой предок говорил: есть вещи, которые не сделаешь, пока не научишься, но есть и такие, которые надо сделать, чтобы выучиться.

— Пожалуйста. Ты понимаешь…

— Хорошо, ты иди к ручью, напейся и пошли его ко мне. Я покажу ему, как и где строить родник, — заявил Далайчи, а про себя добавил: «Вот так портят в жизни честного человека».

Довольный таким исходом, Хусейн важной походкой ушел к ручью, а к Далайчи подошел Хасан и сел рядом. Хасан рассказал все, Далайчи, не перебивая, выслушал.

— Понимаешь… — хотел возразить новоявленный судья, и тут проворные пальцы Хасана сунули ему в карман две десятки… — Что это?

— Да так. Ничего, ничего… Я тебя не знаю, ты меня… понимаешь?

— Очень хорошо, дорогой, понимаю, позови-ка его сюда, ты иди, позови, я ему покажу… — и когда к нему подошел Хусейн, Далайчи достал его десять рублей и небрежно бросил перед ним. — Я не подкупный, тем более за это. Дешево хочешь. Мне моя совесть дороже. Мой предок говорил, береги совесть, как зеницу ока.

— Но я же прав. Это он — бессовестный и нахал.

― Кто?

― Он.

— Мне, дорогой, лучше знать, кто есть кто, он обо мне лучшего мнения и высоко ценит меня.

— Что, он больше дал?!

— Что ты этим хочешь сказать?

— Нет, так не пойдет. Вот тебе еще сорок рублей. Прошу тебя, избавь меня от него.

— Только ты меня не знаешь, а я тебя. Иди, пошли его ко мне. Я покажу ему, как подкупать людей!

Как только появился Хасан, Далайчи швырнул под ноги его деньги.

— Ты должен отступить. Он прав.

— Как прав, откуда прав, зачем прав?

— Очень просто, как тебя там?

— Хасан.

— Вот-вот, именно Хасан. И, кажется, на этом моя миссия закончилась.

— Ты погоди, ты умом рассуди, вот… погоди, я взял с собой всего шестьдесят рублей на пропитание здесь и на некоторые лесоматериалы для родника, но раз возникла такая ситуация, то ничего не жаль… Возьми их, но… твое слово.

— Ты меня не знаешь, я тебя! Так!

— Так.

_— Какой чудесный день и какими жалкими делами приходится мне заниматься. Иди пошли его ко мне. Ну и надоедливые же люди попались на мою голову, все настроение испортили…

Подошел Хусейн и спросил:

— Ну что, в мою пользу?

— Какая там польза, столько нервных клеток приходится тревожить, а они, говорят, не восстанавливаются… Каждая нервная клетка, говорил мой предок, дорого обходится человеку.

— У меня есть вот еще двадцать рублей, — сказал Хусейн, развязывая узелок на платке и передавая деньги.

— Рублями, что ли? Ну ничего. Запомни, мой предок говорил: лучше не иметь денег, чем не иметь души. И больше у тебя ничего нет?

— К сожалению.

— Главное — не унывать, нет худа без добра, вычитал я однажды на могиле моего предка. А чем ты собираешься строить родник?

— Схожу в аул, раздобуду.

— Мне эта идея по душе. Хорошо, когда есть аул и место, где раздобыть деньги. Счастливые вы люди. Вот что, ты собери свои вещи и бегом в аул. Раздобудь деньги, придешь сюда и преспокойно начинай свое полезное дело.

— А он…

— Что он? Ты торопись, я его попридержу, ты же знаешь, дом принадлежит тому, кто заложил фундамент. Время, уважаемый, на тебя сейчас работает — это изречение моего предка. Понял меня?

— Спасибо тебе, Далайчи!

— Учитесь, учитесь, люди, уму-разуму, пока я жив! — хлопнул в ладоши Далайчи.

5

Хусейн, удовлетворенный таким мудрым и простым решением дела, быстро собрал вещи в хурджины, взвалил их на плечи и, крепко пожав руку великодушному «судье», убежал. А к Далайчи подошел Хасан, растерянный и недоумевающий, почему это вдруг убежал его соперник.

— А куда это он?

— Как куда? Я ему указал лучшее место для постройки родника, и он с радостью уступил тебе это, — хлопнул его по плечу довольный Далайчи.

— А почему ему лучшее место, а мне… это, — развел руками Хасан.

— Мой глубокоуважаемый предок говорил: трудно было бы жить среди людей, если бы одни не находили удовольствие в том, что их обводят лисьим хвостом, значит, обводят вокруг пальца… — и Далайчи положил указательный палец в рот, набрал воздуха и щелкнул. — А другие удовольствие в том, что они обладают этим хвостом и этим пальцем. Ты понимаешь меня?

— Понимаю, понимаю.