В тупике сбывшихся желаний

Энжи едва не задохнулась от пафоса, когда договорила последнюю, очень длинную фразу. Вольтер появился неожиданно. Он стоял, низко опустив голову, словно каясь. Потом вдруг резко встрепенулся и произнёс:

— А церкви не стыдно было учинять расправу над мужественной девушкой, спасающей отечество? Вспомните короля, которого силой воли и мужества Орлеанская Дева привела к престолу. Ему не было стыдно, когда её захватили, пленили и продали англичанам? И разве не бургундцы, которые тоже французы, не нажились на бедном создании, когда выдали врагам?

Анжела осела под градом хлёстких вопросов, которые сыпались из уст великого энциклопедиста, как розги на спину провинившегося. Она только беззвучно шевелила губами. Известно, что лучшая защита — обвинение. Кто поспорит с этой аксиомой, попадёт впросак. Вольтер замолчал, только вынул платок из кармана камзола и стал вытирать пот, обильно струящийся по разгорячённому худому лицу. Но хитрый блеск в его прищуренных глазах тлел самодовольными угольками.

Внезапно пространство задрожало, словно нагретый воздух у костра, и в комнате возник старушечий силуэт. Незнакомка, покряхтывая, приблизилась к Вольтеру, стуча тяжелой клюкой по ламинату.

Она подняла голову. Взгляд глубоко запавших глаз был потухшим и отдавал безысходностью. Слишком много горя они видели на своём веку. Обилие морщин, обезобразивших некогда упругую кожу, создавало впечатление не мудрости, а ветхости и забвения. Казалось, что ещё мгновение, и она рассыплется в прах. Незнакомка, кашлянув, заговорила монотонным, но мягким голосом:

— Не удивляйтесь. Я и есть Орлеанская дева, Жанна д’Арк. Вас, месье Вольтер, можно понять, так же как и короля, и тех французов из Бургундии, которые продали меня. Человек — раб своих поступков. Мы их совершаем, порой не думая о последствиях, а потом и целой жизни может не хватить на оправдание. Я никого не виню. Мы так слабы. Бургундцев можно понять. Будем ли мы правы, упрекая красивый цветок за то, что когда-то его корни заняли почву, предназначавшуюся другим растениям? Это сейчас, с другой исторической вершины, Бургундия — часть Франции. А тогда она хотела самостоятельности.

А кто я, простая деревенская девушка, была для короля? Безумная крестьянка, предлагавшая рискнуть всем, что у него ещё оставалось, ради призрачной надежды на свободу. А Вольтера перевирали миллион раз. Разве не вышли десятки пиратских изданий с дурацким финалом, где моим возлюбленным делали осла? Какая чушь!

Года, десятилетия и века уходят, будто стадо овец, из которых некоторые будут с белым, а другие с тёмным руном, многое уже выглядит не таким важным. Они пропали, растворились средь высокой травы. Ведь они всего лишь овцы.

А я просто любила свою родину. Разве для этого нужно искать оправдание? И мне было всё равно что я не родилась мужчиной. Даже женская рука способна нести возмездие врагам, изгоняя из земель предков.

Все привыкли, что язык — женское оружие, забывая, что и мужчины, и женщины равны перед богом, а меч не имеет пола. Он поражает врагов, кому бы он ни принадлежал. Я, крестьянка, проливала английскую кровь во имя моей родины и Бога.

— Блестяще! Хоть я не феминистка, — проговорила с жаром Анжела, — но то, что вы говорите, истинная правда. Главное, не какого ты пола, а какой огонь горит в твоём сердце!

При слове «огонь» Жанна д’Арк вздрогнула. Её сморщенные руки вцепились в клюку. Анжела хлопнула себя по щекам и вскрикнула:

— Извините! Как я могла забыть о ваших страданиях! Вы так благородны и великодушны! Прощаете всех, я бы так не могла.

Философ протянул руку Жанне, которая, благодарно улыбнувшись, приняла предложенную помощь. Так и держась за руки, они пошли к выходу из комнаты. Орлеанская Дева, и Вольтер исчезли, словно их здесь никогда и не было.

Великие люди понимают друг друга с полуслова. А иногда эти слова им заменяет чувство, которое является речью души.

Глава 1 °Cдача экзаменов Анжелой в университете. Помощь великих учёных, которых Анжела заставляет появиться перед ней

Итак, сессия нагрянула неожиданно. И началась она с экзамена по логике, а Анжела по этому предмету ни в зуб ногой, как говорят в народе.

Принимал его строгий экзаменатор, мужчина средних лет с очками в золотой оправе, из-за которых глазки казались крошечными, что придавало ехидному от природы лицу ещё больше насмешливости. Наречённый студентами Хорем Сусликовичем, преподаватель спросил Анжелу, разглядывая зачётку:

— Закон тождества… как вы, Симарик, его понимаете?

— Ну это, когда деньги тратятся, а дрова горят.

— И это всё? Так мы с вами далеко не уедем. Хотя я понимаю ваши проблемы с дровами, нынче в отопительный сезон они стоят немалые деньги. А вы, судя по всему, живёте в частном доме, раз беспокоит этот вопрос?

Профессор хихикнул и принялся сравнивать фотографию Анжелы с оригиналом. Прищуривая глаз, он пытался сам установить тождество женщины на снимке и красавицы перед собой. Он мотнул головой и продолжил: