В тусклом, мерцающем свете (ЛП)

Взор Малдера обращается к рядовому Скалли, деловито занимающему позицию на земле за каменным укреплением. Он ложится на живот и прилаживает дуло своей винтовки в дырку между двумя камнями, прицеливается, хмурится и перемещает оружие ниже. Он словно бы чувствует взгляд Малдера и, подняв глаза, награждает своего капитана самоуверенной беспечной улыбкой, на которую тому с трудом удается ответить.

На войне нет никаких гарантий, и Малдер это прекрасно знает. Он знает, что некоторые мужчины, потеряв друзей и даже братьев во время ранних сражений, решали ни с кем больше не сближаться. Какая-то часть него – та, что заставляет его внутренности сжиматься от боли при мысли о гибели Скалли - понимает, почему подобный подход кажется вполне разумным. Но когда он думает обо всех тех часах, что он провел со Скалли за едой, разговорами, обменом шутками и иногда просто уютными моментами тишины, то не может представить себе одиночество, которое выпало бы на его долю, если бы ничего этого не было. У него никогда не было такого друга, как Скалли, на которого он мог бы столь безоговорочно положиться, и он бы ни на что это не променял.

Скалли все еще наблюдает за Малдером, но уже не улыбается, и он понимает, как если бы услышал фактически произнесенные юношей слова, что тот думает примерно о том же. Малдер отрывисто кивает ему, и вместе они поворачиваются к склону холма в ожидании атаки противника.

Долго им ждать не приходится. Буквально через несколько минут их укреплений достигает жуткий, потусторонний звук – пронзительный вой, от которого у Малдера волосы встают дыбом. Он понятия не имеет, кому в армии Конфедерации пришло в голову издавать этот мятежный клич, но у него не возникает никаких сомнений в чрезвычайной эффективности его исполнения. Все солдаты вокруг Малдера нервно ерзают по земле, тяжело дыша, и напряженно вглядываются в даль.

- Прицеливайтесь как следует, - велит он им, к своему облегчению осознавая, что голос его не подводит. – Выстрелите слишком рано и зря потратите патрон. Закопайтесь поглубже, не высовывайтесь и используйте каждый патрон по назначению. Все понятно? Выполняйте. – Ответное «есть», несмотря на явно читающийся в их глазах страх, звучит громко и ясно.

У подножья холма сквозь промежутки между деревьями начинают проходить фигуры в сером, и Малдер чувствует, как весь полк делает коллективный глубокий вдох.

- Целься! – кричит он своим людям, и все, как один, опускают взгляды на свои мушкеты, выбирая цель среди солдат противника, которые как раз приближаются на дальность полета пули. – Орудие к бою! – Мушкетная пуля врезается в дерево в трех метрах от Малдера, и он понимает, что время пришло. – ПЛИ!

Его выкрику вторят другие капитаны полка, и по округе внезапно разносится оглушительный звук мушкетных выстрелов. Некоторые мужчины в сером падают, но новые тут же занимают их место. Сквозь пороховой дым Малдер видит, что солдаты впереди целятся, и прячется за деревом за мгновение до того, как мимо него пролетают пули. Раздается влажный мясистый звук от попадания пуль по живым мишеням, и несколько упавших человек вскрикивают от боли. Малдер спешит убедиться, что Скалли среди них нет, после чего его внимание снова возвращается к наступающему строю серых мундиров, и он отдает приказ перезаряжать.

По мере приближения мятежников, рассредоточившихся по склону, новые солдаты которых занимают место подстреленных товарищей, Малдер впадает в такое состояние полнейшей концентрации, что время вокруг него словно бы останавливается. Страх исчезает, вымещаясь притоком чистого адреналина, и мысль о том, что он может умереть в любой момент, улетучивается из его сознания. Инстинкт руководит каждым его решением, когда он пригибается вместе со своими людьми, сплачивая их и подбодряя, приказывая им перезаряжать и стрелять снова и снова, пока наконец солдаты в сером не подходят на расстояние в пятьдесят метров к стене, и он говорит им стрелять по своему усмотрению.

Неопределенное время спустя – Малдеру кажется, что целый час, хотя на самом деле он понимает, что счет шел всего лишь на минуты – конфедераты отступают за пределы досягаемости мушкетов солдат Союза. Хриплый восторженный крик разносится по полку, но Малдер знает – как и его люди – что их враг просто перегруппировывается и вскоре снова будет атаковать холм, поддерживаемый свежими силами. Генерал Ли, как отлично известно Малдеру, возлагает свои надежды на то, что удастся пробить фланг Союза, и поэтому он прикажет своим генералам не жалеть людей на холме.

И верно: снова раздается вопль конфедератов.

- А вот и они, парни! – кричит Малдер, и его люди опять припадают к земле за каменным укрытием. Он краем глаза замечает Скалли, лежащего на животе с вытянутой перед ним винтовкой с выражением убийственного спокойствия на лице. Внезапно он кажется гораздо старше своих лет, даже старше, чем он сам говорит, и Малдер, который никогда особо не обращался к Богу и не уделял времени молитве, обнаруживает, что молится за то, чтобы его друг пережил этот бой.