В твоем плену

Хайдену тогда было всего восемь, он ни о чем не парился, и вообще, относился к переезду как к приключению. Типа экстремального туризма. Хоть его и напрягало немного отсутствие привычных вещей - велика, скейта и личного карта. С собой мать сумела взять только его ролики, остальное в чемодан не поместилось. Первое время брату вполне хватало и их, тем более, он быстро оброс друзьями - как настоящий американец, высоко котировался среди ровесников. Но вскоре отчим пристроил его в секцию картинга - до сих пор не представляю, чего ему это стоило, - так что брат был вполне доволен своей участью. И о прошлой жизни стал забывать.

Но не я.

Я не могла простить матери предательства. Не могла простить того, что она так и не сумела полюбить отца, который Кевин, и сохла по тому, который Денис. И даже особо этого не скрывала. Даже в свои одиннадцать я видела ее безразличие, ее апатию ко всему, и ужасно сочувствовала отцу. Возможно, поэтому всегда была на его стороне. И восстала против возвращения в Россию.

Но меня все равно увезли. Уговорами и обещаниями. Отец сам отвез меня в аэропорт, поклявшись, что, как только будет возможно, он меня заберет. В самолет я в итоге села, но не смирилась. И крови Хелен, которая снова стала Еленой, попила немеряно.

Ей пришлось согласиться и на то, что я буду жить на две страны - полгода с ними, полгода с отцом, - и что не стану называть Вахрушева папой. Я пыталась настоять и на том, что оставлю фамилию Вандербилт, но мои мечты разбились о непрошибаемость российских бюрократов. Мой американский паспорт не котировался, а из российских документов у меня имелось только свидетельство о рождении. На Раису Измайлову, разумеется. Поэтому в подмосковную школу я пошла под этим именем.

И не прижилась там. Одноклассники не приняли меня в свой круг, считая заносчивой мажоркой - одевалась я по-прежнему в "Тайсонс", не вняв советам матери "быть ближе к народу", - а учителя не прощали, как они называли, свободного посещения, и каждая по-своему пыталась меня наказать. С годами я выработала оптимальное время отсутствия на учебе - уезжала к отцу сразу после окончания года, жила все лето и начало осени, пропуская полностью первую четверть, а потом добирала еще и январь. Захватывая Рождество. Мое любимое время года…

В общем, и подруг при моей двойной жизни у меня тоже не завелось. Ни в России, ни в Штатах. Кроме Ритки, маминой младшей сестры. Она была старше меня всего на пять лет, и тоже не пользовалась популярностью у сверстников. Поэтому мы нашли друг друга, и после моего возвращения в Америку дружить меньше отнюдь не стали.

И сейчас я по Ритке очень скучаю.

Наверняка моя единственная подруга меня потеряла. Обычно мы созваниваемся или хотя бы списываемся через день, не реже, а сижу я тут уже почти неделю. Интересно, что Рас сказал ей - придерживается какой-то общей легенды или для каждого у него своя версия моего внезапного оффлайна? Надо будет спросить, как позвонит.

Хотя, может, и не надо ждать?..

Подойдя к окну, заново оцениваю взглядом расстояние до дерева. До сегодняшнего жуткого сна мне казалось, что оно непреодолимое, и это вообще не вариант, но теперь я в этом сомневаюсь. Во сне у меня это получилось, а значит, я вполне могу повторить эту вылазку в реале. Нужно всего лишь скопировать свои действия. Это должно быть легко. Наверное...

Но сейчас мне это легким не кажется.

- Ладно, - обещаю я себе негромким бормотанием вслух, - дождусь темноты и накачу для храбрости. Авось выгорит.

И сразу задаюсь вопросом, а зачем мне бежать?

С Хайденом папа, а он, без сомнения, поможет ему лучше, чем я. У него и связи, и, скорее всего, опыт, о котором я хоть ничего не знаю, утверждать не могу, но бизнес без наездов и разборок не бывает. Так что в моем участии они вряд ли сильно нуждаются. И "сильно" я однозначно добавила ради потехи самолюбия.

Желание связаться с Риткой - причина так себе.

Так чего же мне не сидится на месте? Да, тут далеко не курорт, условия отнюдь не люксовые, но не такая уж я и принцесса - что бы ни утверждал Волчек, - чтобы не перетерпеть незначительные неудобства и ограничения неделю или даже дольше. Но меня неукротимо тянет удрать!

Что меня гонит отсюда?

Глава 11.2 Помидорный хаос

Я трачу немалое количество времени, копаясь в себе, прежде, чем, наконец, признаюсь, что дело в моем тюремщике. В его присутствии я испытываю эмоции, которые не поддаются классификации. Но все однозначно если и не отрицательные, то, по-любому, неприятные. Когда он рядом, в животе у меня противно ноет, сердце покрывается льдом, а волоски на коже встают дыбом, превращая меня в пушистого ежика, хотя я бы предпочла быть дикобразом. Я пытаюсь наладить с ним отношения, установить контакт - как умею, - и обычно у меня это получается, но это парень мне не по зубам. И меня это бесит.

Возможно, все дело в этом - меня уязвляет, что он не поддается моим чарам, никогда ранее меня не подводившим. Мой арсенал соблазнения в данных условиях сильно ограничен, но я использую по максимуму все, что имею. А он остается равнодушным.