В твоих руках, любовь моя…

На работу он уже не вернулся, настроения не было, и Томас всегда при случае прикрывал. Кроме того, начальство в курсе его сути и, покуда работа делалась, никогда претензий не предъявляло. Хотелось поехать в бар и хлебнуть пойла Азира, но вместо этого Димас направился в жилой район на юге города, где напротив детского садика стояла новенькая украшенная золотом и росписями церковь Святой Длани. Инге часто отводил детей после занятий в приходской парк. Сам помогал с паствой, а детишки отдыхали с сановниками. Вот и сегодня Димас нашел их там – на крошечный детской площадке, построенной для прихожан. Майкл качался на качелях, а Наби ковырял песок лопаткой.

Димас от близости святой земли поморщился, хорошо, обувь крепкая, не видно, как жжет кожу на ступнях. Сел рядом с отцом Отисом и нагло заглянул ему через плечо, проверяя, что тот читает.

– И тебе, добрый вечер, Димитриос, – произнес Отис, не отрываясь от книги.

– Как заметил?

– Паленым запахло. – Отис поднял на него взгляд и пренебрежительно улыбнулся. – Ингевон читает проповедь, помогает людям отпустить грехи, не хочешь его послушать?

– Спасибо, грехов не имею, – отмахнулся Димас, а священник снова ухмыльнулся.

– Я просил тебя, сатанинское отродье, не появляться в моей обители, что привело в этот раз?

– И я говорил – нет у меня корней от Герцога Сата’на, сдох он почти сотню лет назад. Трон его принадлежит Герцогу Иву. Я пришел детей глянуть, вечером пойду бухать и трахаться, уже не увижу.

Священнослужитель поднял руку к небу, сжимая ладонь в форму Святой Длани, и показательно отсел в сторону. А Димас, вместо того чтобы обойти, перекинул ноги через скамью и громко позвал сыновей. Майкл бросился в объятия с визгом, Наби, немного задумавшись, вытащил изо рта совочек и тоже подбежал к нему, оба вцепились в руки, с радостью уселись на колени.

– Как прошел день? – Димас любовался ими, чувствуя приятное воодушевление. Даже не слушал, что они говорят, только кивал и улыбался. Майкл похвастался, что научился писать прописью, Наби показал нарисованный семейный портрет, на котором с трудом удалось определить четверых гуманоидов.

Беседа детям быстро надоела – Майкл первым сбежал к качелям, Наби еще немного посидел на коленях, болтая ногами, улыбаясь маленьким ротиком и хихикая, когда Димас поглаживал его серебряные обжигающие пряди. Здесь, на святой земле, у него вся кожа была колючей, но это не останавливало от объятий. Отдав ему рисунок, Наби вернулся в песочницу.

– Только благодаря им я тебя терплю, – произнес гнусаво отец Отис, – но если хоть кто-то из прихожан увидит твою мерзкую морду, сам на вилы насажу.

– Не кипишуй, папаша, насаживать – это моя работа, – и Димас пошло подмигнул, заставляя Отис краснеть от гнева.

Инге вышел из храма бледный и усталый. Димас подавил желание подойти и поделиться силой – сам виноват, что тратится на людишек, а они, суки-сволочи, ничего не дают в ответ. Объятия с Отисом показались неприлично долгими, потому, когда Инге наконец к нему подошел, Димас грубо схватил за шею и впился в губы, вытягивая дыхание и последние крохи энергии. От истощения у Инге даже глаза впали, он побледнел, но кормить его было нечем – у Димаса не осталось ни одной доброй мысли.

– Вечером, – пообещал он, чувствуя, как Инге с печалью во взгляде провожает его со двора, – к Азиру пойду, потом в бордель заскочу, – известил он, чтобы Инге не ждал под дверью, как временами бывало. – Звякну, если не забуду.

Глава 5. Пойло

У Азира в конце рабочей недели всегда аншлаг, но для ифритов открыли отдельный зал. Там можно было расслабиться по-настоящему, посмотреть на красивых стриптизеров и пообщаться со своими. Димас не любил бессмысленную болтовню и грезы о прошлом. Вспоминать, как фривольно жилось на Ифрите и как ограничивают их в питании и развлечении на Земле, было сравни мазохизму. Димас любил причинять боль другим, а не себе.

В углу комнаты Димас заметил Ортэ с молоденькими девочками, кивнул для проформы и отвернулся. К нему попытался подсесть кто-то из восьмого эшелона, но Димас огрызнулся, и его оставили в покое.

Азир налил полный бокал шипучей зеленой байды и поставил рядом ведерко излюбленных куриных крылышек. Захмелел Димас только с четвертого, в голове зашумело и потянуло на подвиги. Он даже станцевал стриптиз себе на потеху, полапал пару девочек и трахнул какого-то парнишку в подсобке. Когда вернулся к стойке, бар уже опустел, и Азир флегматично помешивал что-то в огромном бочонке.

От пойла пахло тухлятиной и алкоголем, Димас даже не рискнул спросить, из чего он свое варево творит, потому что в голову дало прилично, а уж что в рецептуру попало – не важно. Азиру помогала яркая девица, его официальная жена – Карина. Пышногрудая и улыбчивая, она умело скрашивала одиночество Азиру и наверняка пользовалась его дарами. Димасу она не нравилось, потому что совала нос не в свое дело и лезла с ненужными вопросами. Вот и сегодня:

– Тебя твой омега дома не ждет? – Карина протирала бокалы и хотела поскорее спровадить последнего посетителя.