В твою любовь. Рискуя всем (СИ)

Эрик был впереди всех остальных, замерев в напряжённом ожидании появления человека, которого уничтожил бы сразу, не раздумывая, если бы не обстоятельства; Уиллсон находился за его плечом, внимательно всматриваясь в Стену. Ким рядом со вторым джипом несколько раз разряжала и заряжала винтовку, остекленевшим взглядом уставившись перед собой.

Лишь один раз за всё это время она повернулась ко мне и подмигнула, но в таком чисто типичном её жесте не было привычного задора и сумасбродства.

Меня пугала отстранённость на её лице, а подойти и поговорить сейчас, естественно, не было возможности. Ноги будто вросли в сырую землю, отказываясь ходить, пока всё не разрешится.

Чтобы как-то унять внутренний мандраж и накатывающую в глотку тошноту, я глубоко дышала и рассматривала широкую спину своего мужчины. Разворот плеч, прямая осанка, крепкая шея — во всей его застывшей позе сквозило неподдельное хладнокровие, несгибаемая воля и неведомая мне беспощадность.

Этот образ впечатался в память; я часто вспоминала его после именно таким.

И в тот момент, когда с востока набежали тёмные облака, заслоняя небосвод, на площадке над воротами, наконец-то появился он…

По телу тут же прошлась фантомная боль с крайне неприятными ощущениями: на секунду-другую сознание застлала пелена, и я словно вновь оказалась в камере, прижатая мерзавцем к двери, без надежды на спасение…

Прищурившись, я с клокочущей внутри яростью разглядывала Томаса, отмечая про себя все его изменения: взгляд, даже с этого расстояния, был колючим и одновременно пустым; черты искажены гневом и ядовитой агрессией; а весь язык тела говорил о том, что он будто готов к прыжку, как хищник.

Чёртова форма Бесстрашия сидела на нём чересчур идеально, до рези в глазах, а небольшая нашивка лидера вульгарно маячила, как красная тряпка для быка.

Я боялась, что мой мужчина сорвётся, поддастся эмоциям, ведь он наверняка испытывал не менее лютую злость, но нет…

Эрик был непробиваем, показывая лучшую версию имеющегося в его арсенале ледяного безразличия.

За спиной Тома появились недоумевающие главные представители других фракций — здесь были абсолютно все. Они поглядывали то на него, то на нас, пока не решаясь первыми начать в диалог.

— Эрик… — с издёвкой растянул он буквы, опираясь руками на перила перед собой. Если он и был поражен, то не подал и виду. — Надо же, какая встреча… Это поистине чудо — то, что ты до сих пор жив.

Я увидела, как мой лидер с мелькнувшей в движениях ненавистью, которая была почти осязаема, всё-таки дернулся вперед, но тут же благоразумно остановился.

Уиллсон сплюнул на землю, крепко выругавшись, а Ким, прерывисто дыша, облизала губы и тихо зарычала, как дикая кошка.

— О, я смотрю, ты не один, — продолжая провокацию, выдал Том, озирая каждого из нас по очереди, особенно долго задерживаясь на моей фигуре, но тут Эрик резко развернулся, подходя к нашему джипу, громко и четко, копируя его ироничную манеру, произнёс, чтобы услышали все:

— Ты просто капитан очевидность, Томми. Да, не один, и это поистине чудо, что я смог вернуть заблудшего старшего лидера Бесстрашия, чьё место ты занял не по праву, домой. У него есть довольно занимательная история…

С силой распахнув дверцу, он схватил Макса за шкирку и выволок вперёд.

На площадке раздались возмущенные и удивлённые вздохи, а главы Эрудиции и Отречения подошли к краю, чтобы разглядеть происходящее получше.

Один из них повернулся к остолбеневшему Тому, и я увидела, как поколебалась его решимость:

— Кто-нибудь объяснит нам всё это?

И тут Эрик, дернув заскулившего и обессилевшего пленника за волосы, чтобы заставить его поднять голову, вновь заговорил, обращаясь уже к фракциям и отвечая на прозвучавший вопрос:

— Мы здесь именно за этим. Как вы видите — я живее всех живых, несмотря на неприкрытое враньё о моей смерти. Старший лидер Бесстрашия, якобы, блять, уехавший на некую миссию, пойман и возвращен в Чикаго, чтобы дать вам показания, изобличающие все его преступные деяния по отношению к городу, системе фракций и репутации — моей и других Бесстрашных, вынужденно скрывающихся всё это время.

Он замолчал на мгновение, и на площадке заговорила женщина — я узнала в ней одну из судей на моём слушании:

— Это же те беглецы…

Она указала в первую очередь на меня, и Эрик отчеканил — властно, с арктическим холодом в низком голосе:

— О да. Невиновные беглецы, которых вы чуть было не казнили. И поэтому сейчас мы требуем проведения нормального, справедливого допроса над старшим лидером Максом под сывороткой правды, которую вы так легко отмели раньше. Всего этого не случилось бы, если бы правосудие в Чикаго работало по-настоящему.

Его последняя фраза рассекла накалившийся воздух, хлесткой пощёчиной ударив по всем постулатам моей старой фракции, — женщина пристыженно отодвинулась назад под укоризненные взгляды других, а Том, явно взволнованный услышанным не меньше, яростно вскричал, брызгая слюной:

— Да как ты смеешь! Ты — предатель, сливший оружие афракционерам! Это известно всем!