В твою любовь. Рискуя всем (СИ)

Чем естественнее себя ведёт скрывающийся ото всех человек, тем больше у него шансов остаться незамеченным, ведь если ты хочешь что-то спрятать — положи это на видное место.

Я вёл себя, как обычный патрулирующий, и в связи с тем, что заседание было публичным — уёбок Томми хотел хлеба и зрелищ — я мог без долгих раздумий пробраться в зал суда в качестве одного из многочисленных зевак и зрителей. Это и было мне нужно; единственное, чего я должен был избегать — это длительных разговоров и контактов с кем-либо, кто смог бы в итоге узнать меня при ближнем разглядывании.

Глубоко вздохнув, я направился в глубь холла, вспоминая, на каком именно этаже проводятся суды. Чтобы знать наверняка, на всякий случай я издалека крикнул проходящему Искреннему, не сбавляя хода:

— Не подскажете, в каком именно помещении будет суд над Бесстрашной?

Тот сразу ответил, не задерживая на мне взгляда:

— Десятый этаж, сто восьмой зал. Поторопитесь, процесс начнётся через пять минут.

Коротко кивнув ему, я решил воспользоваться лестницами, чтобы избежать любого взаимодействия и столкновения с людьми в лифте.

Пока я поднимался, встречаясь с редкими обитателями этой фракции на пролётах, безразлично оглядывающие меня вслед, хаотичные мысли в голове пытались проанализировать будущее: если я столкнусь глазами с Томми, он узнает в патрулирующем своего воскресшего врага и приложит все усилия, чтобы схватить меня здесь и сейчас; но хуже этой ситуации будет слёт моих собственных тормозов, когда я увижу его первым. Мне понадобится моя вся, увы, не самая сильная выдержка, чтобы не пустить автоматную очередь ему в лоб, а сконцентрироваться на спасении Грейс.

Грейс…

Чем выше я поднимался и становился к ней ближе, тем сильнее ощущал какую-то неуместную тоску — вместо того, чтобы скучать по своей светловолосой девчонке все эти дни, моя голова была тогда занята лишь яростью от произошедшего и постоянным расчетами её освобождения.

Но сейчас… Я дико тосковал, чувствуя в груди почти осязаемое жжение.

Как она встретит меня?..

Насколько было понятно по всем этим драгоценным крупицам информации, Грейс считает, что я мёртв. Что она застрелила меня.

Какова будет её реакция, когда она увидит своего живого лидера?..

Впервые за долгое время мои ладони слегка дрожали, когда я ещё раз проверил оружие — автомат, пистолет, гранаты и ножи. Удивительно, что их не забрали на входе. Неужели влияние Бесстрашия настолько усилилось после переворота, что остальные фракции готовы пренебречь правилами на своих территориях, лишь бы угодить лихачам?

Добравшись до нужно этажа, я дал себе перевести дыхание и мимолетно взглянул на простые наручные часы, которые подогнал командир к форме.

Минута.

Ебанные шестьдесят секунд до последнего грандиозного аккорда этого затянувшегося кошмара.

***

Трудно описать мои эмоции словами, когда я, сев на последнюю скамью в зале сто восемь, увидел её.

Двое Бесстрашных по бокам от хрупкого, исхудавшего тела заключённой ввели её в нейростимулирующих наручниках.

В голубых глазах, которые казались мне единственным ярким пятном в помещении, застыла оглушительная, нереальная пустота.

Я никогда. Ни у кого. Не видел такого безразличного и обречённого взгляда.

Безразличного не только к действиям вокруг, но и будто к собственной жизни.

Сжав кулаки, сложенные на коленях, я со злостью сцепил зубы, чтобы не зарычать, когда осмотрел разбитое девичье лицо — кто-то ударил Грейс несколько раз так, что эти её невероятно горячие и мягкие губы, когда-то целовавшие меня со всей отдачей, со всех сторон кровоточили. Она бездумно их облизала, поморщившись от боли. На скуле красовался наливающийся зеленью и желтизной ушиб. Какие ещё травмы скрываются под одеждой?

Как суд Искренности мог допустить такое?..

Её пытали в камере?

Кто этот ублюдок, сотворивший с ней подобное?

Буквально на долю секунды представив входящего в камеру Тома, который посмел к ней прикоснуться и принудил её к… контакту, не брезгуя избиением, я и сам не заметил, как вскочил на ноги, тяжело дыша так, словно в лёгких никогда не было кислорода.

Чертовски повезло, что его не было в зале заседаний.

Но одновременно и странно — он бы не упустил возможности высказаться и унизить Грейс.

Благо, никто не обратил на меня внимания — многие участники процесса ещё заходили и усаживались на свои места, провоцируя шум и толкучку, а стук старомодного молотка судьи о тёмную деревянную поверхность, возвестивший о начале, кое-как привёл меня в чувство.

Я сел обратно, пытаясь унять бешеное сердцебиение и дыхание. Горло схватил чёртов спазм, и я всё не мог отвести взгляда от светловолосой растрёпанной фигуры. Грейс, сгорбившись, заняла прозрачное кресло справа от пьедестала судьи и присяжных с абсолютно отрешённым видом, не замечая никого и ничего вокруг. Даже с такого расстояния в несколько рядов я видел, как её дрожавшие руки сжимали клочок какой-то бумаги и ключ-карту.

Интересно, от чего она, и почему у неё не забрали эти вещи? Уиллсон вроде говорил, что у Ким, у Лэна и у Грейс ничего не оставили при обыске.