В высоких широтах

Полярники, извещенные Москвой по радио о нашем задании, встретили нас исключительно внимательно и приняли активное участие во всей подготовительной работе. Многие из них мне были хорошо знакомы по совместной работе с 1935 года. Особенно много друзей оказалось у Сергея, который по эфиру заводил обширное знакомство среди полярников.

По первоначальному плану, разработанному в Москве, на полюс мы должны были вылететь между 10—15 октября, но вместо запланированных пяти суток полета до мыса Косистого мы добрались туда за сутки. Поэтому решили воспользоваться первой хорошей погодой и сразу стартовать на полюс. Кроме того, нас подгонял снег, который все больше и больше закрывал землю и намеченный нами под аэродром участок тундры.

После ужина Михаил Алексеевич попросил меня заказать погоду и прогноз, начиная с 22 часов по московскому времени, на весь район полета. Я удивленно взглянул на него, так как знал, что все еле стояли на ногах от усталости и страшно хотели спать.

— Попробуем ознакомиться с погодой, — сказал он. — На мой взгляд, она должна быть приличной. Сейчас семнадцать часов, пусть все ложатся спать. Если в двадцать два часа прогноз будет хорошим, в двадцать четыре стартуем. Как с твоими аэронавигационными расчетами? Сможешь ли ты за это время все подготовить?

— Мои расчеты не задержут. Правда, все астрономические данные заготовлены на 10—15 октября, но их можно будет быстро пересчитать. Чем больше мы будем здесь сидеть, тем меньше у нас вероятности вылететь на полюс. Я за старт на сегодня, а сон переломим.

— Дима, а ты? Как твоя механическая часть? — обратился Титлов к Шекурову.

— У меня все готово. Машина полностью заряжена, все подготовлено и проверено. Осталось только вкатить восемь бочек с добавочным горючим. Это займет пятнадцать-двадцать минут.

Сергея спросить не удалось, богатырское похрапывание мощно сотрясало воздух.

В 17 часов 30 минут спал уже весь экипаж. Запросив Диксон о прогнозе на 22 часа, я попросил дать через час предварительный, чтобы знать общую тенденцию погоды. В 18 часов синоптик Фролов ответил: «Вылет возможен. В 22 часа сообщу точный прогноз». Предупредив начальника зимовки Кремера о предстоящем старте, я заказал на 22 часа 30 минут ужин и попросил приготовить костры на взлетной полосе.

Сомов и Бессуднов были настолько поражены темпами нашего перелета, что мое сообщение о возможности вылета на полюс сегодня приняли как должное, точно они привыкли летать на полюс каждое воскресенье. Я никак не мог пока освоиться с мыслью, что вылет на полюс предстоит сегодня.

За два часа пересчитал эфемериды светил и, сделав аэронавигационные расчеты по предстоящей трассе беспосадочного перелета, лег отдохнуть, но мысли не успокаивались. Невольно приходили сравнения с полетом на полюс в 1937 году. Насколько сейчас все было сложнее. Тогда мы летели в полярный день при ярком солнце, по лучу радиомаяка на расстояние всего в 936 километров. Как далеко с тех пор шагнула вперед авиационная техника! Насколько глубоко продвинулось освоение Арктики и какой сложной была подготовка, а теперь мы отправляемся на полюс, как в обычный полет. А ведь нам предстояло пройти без посадки 4365 километров, и мы летели на обычном транспортном самолете полярной ночью, над океаном и льдами Центрального бассейна Арктики. Из них около 1000 километров должны пролететь над территорией, где никто не был. Для этого участка даже неизвестно магнитное склонение, что лишает возможности вводить поправки в магнитный компас.

Смотрю на карту, специально приготовленную по моему заказу Арктическим институтом. Белый лист ватмана; на 82° северной широты кончаются все острова, а с 86° вообще лежит таинственное «белое пятно». Дальше находится Северный полюс, где уже неоднократно побывал человек, но он приходил или прилетал к нему с другой стороны, более доступной. Мы шли по совсем новому маршруту: мыс Челюскина — мыс Молотова (Северная Земля)…

Я мысленно пробегаю трассу, заранее зная, где какие приборы откажут еще до «белого пятна». А что там? Все те же бесконечные льды океана или, быть может, неизвестные земли? Как там будут действовать аэронавигационные приборы, как будет вести себя высокоширотный периодический компас, переконструированный мной для полетов в высоких широтах? На карте на широте 86° со стороны мыса Молотова обрываются все сведения, добытые человеком об этом участке земного шара, и при полете с полюса на остров Котельный они вновь появляются только через 500 километров. Туда не досягают, вероятно, даже лучи радиомаяка острова Котельного. Какие льды, где начнутся? Где, на какой широте появится паковый многолетний лед? Усталость взяла свое, и я незаметно уснул.

Разбудил меня Михаил Алексеевич. Он протягивал радиограмму:

— Прочти прогноз и скажи свое мнение.