В заливе ветров

Но вот кончилась война, а характер твой не изменился. И оказалось, что ты груб, резок, даже несправедлив к другим. А среди других была ведь и я… Ты ни разу не советовался со мной, как нам жить, ты всегда приказывал, а я послушно подчинялась. Все мои попытки высказать свое мнение никогда ни к чему не приводили. Только на одном я настояла. Я все-таки стала терапевтом, а не хирургом, как ты требовал. Ты же не мог даже объяснить, почему я должна стать хирургом, но требовал и сердился, что я не соглашаюсь. Помнишь один из наших последних разговоров на берегу Невы? Ты сказал, что надо ехать в Карелию. Я нарочно стала возражать, чтобы… подразнить… Мне хотелось, чтобы ты убеждал меня, звал, сказал бы, что ты без меня жить не можешь. Но ты сразу обиделся. И вместо серьезного, доброго разговора произошла глупая ссора. Как ты сделал мне больно!.. Понимаешь ли ты?..»

Воронов, дочитав письмо, сунул его между страницами книги и с досадой подумал: «Капризы, одни капризы». Но какой-то червяк сомнения все-таки грыз его сердце. А вдруг Ольга права, и он сам во всем виноват? Тяжело вздохнув, Воронов оглядел комнату. Вот он лежит сейчас в этой угнетающей тишине, совсем одинокий и никому не нужный. Потом вспомнил, что, наверное, сейчас придет Айно… И стало чуть светлее вокруг… Что же с ним происходит?.. Нет, Ольгу он попрежнему любит…

Раздался стук в дверь, и в комнату вошла Матрена Павловна. Воронов недовольно сунул книгу под подушку.

— Я тут каккара принесла, Миша, — Матрена Павловна поставила блюдо на стоящий у кровати стул. — Не хочешь ли молока или чаю?

— К чему вы утруждаете себя, Матрена Павловна? — ответил Воронов. — У меня всего вдоволь.

— Может быть, принести еще чего-нибудь почитать?

Матрена Павловна подсунула руку под голову Воронова.

— Я поправлю тебе подушку.

— Мне хорошо и так, не беспокойтесь, пожалуйста.

В дверь снова постучали, и в комнату вошла Айно Андреевна. Матрена Павловна увидела, что лицо Воронова осветилось улыбкой. Айно, ни слова не говоря, вынула книгу из-под его подушки и положила на этажерку.

Воронов усмехнулся: «Вот, оказывается, умею и подчиняться». Айно взяла его за руку и проверила пульс. Ему показалось, что эта минута, когда он ощущал на своей руке теплые кончики пальцев Айно, была слишком коротка.

Опустив его руку, Айно сказала:

— Вам нельзя читать.

— Ну, а разговаривать можно? — спросил Воронов. — Садитесь, Айно Андреевна. Вы, наверное, устали.

Взгляд его вдруг остановился на библиотекарше, которая грустно стояла в сторонке, опираясь кистями рук о стол.

— Матрена Павловна, можете унести ваши книги. Они там на столе. Видите, начальство мне не разрешает читать.

Матрена Павловна взяла книги, остановилась в нерешительности, как будто желая что-то сказать, но промолчала и, не прощаясь, вышла из комнаты с поднятой головой.

Айно присела к столу.

Просторный белый халат не скрывал ее красивой девичьей фигуры. Айно задумчиво смотрела куда-то поверх головы Воронова. Из-под белой косынки выбились два русых локона и мягкой линией опускались с высокого чистого лба. Яркий румянец играл на щеках, полные губы слегка полураскрылись.

Айно опустила руки на колени и промолвила, как бы оправдываясь:

— Я не устала, но иногда хочется полентяйничать. Особенно теперь, летом.

— Вы не умеете лентяйничать. В вас так много энергии. — Воронов смутился. Не те слова он говорит — разучился ли он разговаривать не о делах, или что-то другое. — О чем вы сейчас думали?

— Вы и не отгадали бы, — улыбнулась Айно. — Я представила себе, как красиво сейчас должно быть на юге. Море. Горы, долины, и много, много цветов. Я никогда не видела гор, наверно, они очень красивы.

Кто-то вошел в переднюю и долго вытирал там ноги. На пороге появился Кирьянен. Он взял стул, осторожно подставил к кровати, видно готовясь к долгому разговору. Присмотревшись к осунувшемуся лицу Воронова, он начал расспрашивать о состоянии его здоровья, но не у него самого, а у Айно Андреевны.

Наконец он приступил к делу:

— Ну вот и помогла нам сплавная контора, ничего не скажешь…

— То есть как это?

— Приехал представитель и твердит одно: заберу оборудование электростанции, электромотор, все запасные части, которые привез Александров. Никаких объяснений не хочет слушать.

— Кто это приехал?

— Ипатов. Я с ним только что разговаривал и так и этак, а он ни с места. Согласился только послушать рабочих. Сегодня вечером созываем.

Воронов нахмурился, Айно укоризненно взглянула на Кирьянена.

— Ну что ж, созывай людей… Но все равно ничего не отдадим, — решительно сказал Воронов. — Вот Александров вернется…

— Но работы на электростанции прекращены. Тут не Александров нужен, а плотники, — прервал его Кирьянен.

— Плотина нам нужнее сейчас, чем электростанция. — В голосе Воронова зазвучали раздраженные нотки, руки нервно сжали край одеяла. — Если древесина останется на суше, то…

— Потапов обещает, что не останется…