В заливе ветров

— Говорит, что это ненужное оборудование и что его надо отправить в трест. Сам он ненужный.

«Опять Мякелев!» — сердито подумал Воронов и, пообещав, что двигатель выдадут немедленно, попросил продолжать работу.

Уходя, Воронов еще раз искоса взглянул на Кюллиева. В глазах Кюллиева было полное одобрение. Мастер был рад, что начальник понял, как нужен этот электромотор, а переживания Воронова его не интересовали.

Канкинен стоял уже у новой дисковой пилы и записывал размеры, чтобы приступить к работе. Парень у шпалорезки не мог не похвастать:

— Вот завтра у нас пойдет работа, это да! Зайдите-ка к нам утром! Канкинен обещает к утру переделать вагонетку.

«Во всяком случае это можно было сделать раньше. На это не требовалось месяца», — подумал Воронов, все сильнее злясь на себя.

На сплоточной машине Воронов застал смену Никулина, но в машинном отделении сидел еще Пааво Кюллиев и с ним Степаненко. Пааво, установив на козлах железный брус, загибал на нем деревянным молотком края железного листа. Степаненко внимательно следил за его работой.

— Что же из этого получится? — спросил Воронов, указав на лист.

Степаненко взял из рук Пааво лист и начал вертеть его в руках, как будто и он еще не понимал, что из него получится. Пааво взглянул на стоявшего у рычага Николая, чтобы тот ответил на вопрос начальника.

Николай, закончив обвязку пучка, стал объяснять:

— Это корытце под машину, куда будет стекать отработанное машинное масло.

Воронов захотел испробовать. Он взял железный лист и приладил его под машину. Степаненко зашел за паровой котел и нажал какой-то рычажок. Приводной ремень у главной оси натянулся и привел в движение стоявший на краю судна насос, который начал откачивать воду из трюма. А раньше насос приводился, в движение вручную. Потом Степаненко привел в движение другой насос, который стал накачивать забортную воду в стоявший рядом с паровым котлом большой железный бак, откуда трубы направляли эту воду в паровой котел. Николай ревниво следил, заметит ли начальник все эти новшества. И, конечно, Воронов не мог не заметить.

— Ну, как? — не утерпел Николай.

Воронов не успел ответить. Зубчатое колесо лебедки с грохотом завертелось, поднимая из воды большой пучок бревен. Вместо ответа Воронов похлопал Николая по плечу. Когда пучок был готов, он спросил у Степаненко:

— Может быть, Микола Петрович, останетесь здесь вторым машинистом, когда Николай уйдет в армию?

Степаненко ответил, как будто давно ждал этого предложения:

— А это уж как начальство найдет нужным. Ведь мне и тогда можно будет взрывать камни?

— А кто же их станет взрывать? — согласился Воронов. — Большую часть взрывных работ мы все равно проводим после окончания сплава.

Пааво еще сильнее застучал по железу. Воронов поднялся на палубу судна. Ветер трепал полы его парусинового плаща. Воронов смотрел вверх по реке. Несмотря на сильную встречную волну, древесина попрежнему проплывала через главные ворота в канал, а отсюда расходилась по сортировочным дворикам. Машины ни минуты не стояли без дела.

Работы проходили так, как он и представлял себе, лежа больной. Но совсем иначе, чем прежде, он воспринимал грохот машин и стук бревен. Что-то неуловимо менялось и на производстве и в его сознании.

А Кирьянен в это время сидел в маленькой конторке механической мастерской, где в грубом дощатом ящике хранились книги нарядов, чертежи и другая документация. Здесь же он хранил письма Александрова. Сегодня пришло еще одно письмо. Кирьянену было немного обидно, что Александров ни слова не пишет о себе, о том, как он лечится, отдыхает и проводит время. Если бы не сухое обращение «Товарищ Кирьянен!», можно было подумать, что начало письма где-то затеряно. «Когда лебедка или автокран поднимают древесину на штабеля, — начинал Александров свое письмо, — то двое рабочих должны тянуть тяжелый стальной трос обратно к берегу на плечах. Это отнимает много времени и энергии, а между тем эту тяжелую работу может выполнить машина. Я думал над этим и пришел к выводу, что надо против каждого штабеля поставить небольшой блок, через который будет скользить трос. Прилагаю чертеж этого блока и считаю, что их удастся сделать и без меня…»

Чертеж был нарисован тщательно, и Кирьянен подумал, что любой ученик начальной школы мог бы по нему соорудить этот блок. «Их удастся сделать и без меня…» — горько усмехнулся Кирьянен. По мнению Александрова, только это и больше ничего. Но обижаться не стоило. Идея Александрова действительно хороша, и надо немедленно ее осуществить, но накопилось много неотложных дел. Придется поручить это кому-нибудь другому. Но кому? Все механики заняты.