В замке и около замка

— Если увидите ее, обходите с правой стороны; все бешеные собаки на правый глаз слепы!

Мужчины, кто посмелее, бегали по саду с палками или ружьями — кому что попалось под руку.

Один вопил:

— Здесь она, в кустах!

Другой:

— Нет, во двор побежала!

Третий кричал, что бешеная собака уже под холмом. Но все топтались на одном месте, и только писарь направился от привратницкой прямым путем, мимо сада, к местечку.

— Жоли, Жоли, принесите мне Жоли! — воскликнула хозяйка сразу же, как только поднялся крик и она сообразила, что происходит.

Лакей, подававший Жоли завтрак, кинулся в спальню Сары, но там никого не было: Сару он нашел в соседней комнате — вся в волнении, она искала собаку.

— Это вы виноваты, вы оставили дверь открытой, и он убежал! — ломала она руки.

— Как же, как же, мамзель, ведь с тех пор, когда я приносил ему завтрак, прошло уже много времени, так что вы могли бы это заметить, да только вы смотрели на другого.

— Замолчите, это ваша вина: если бы вы закрыли дверь, он не мог бы убежать, только вы один виноваты!

Лакей хотел как следует обрезать камеристку, но тут, не дождавшись, пока ей принесут Жоли, в комнату вошла хозяйка с какой-то дамой.

— Где собака? — быстро спросила она у Сары.

— Простите, ваша милость, Жоли убежал из моей комнаты, но должен быть здесь где-то, в доме, я его ищу. Йозеф принес ему завтрак, а уходя, не закрыл дверь, я же этого не заметила. Когда Жоли поел, я вытерла ему мордочку, и он лег на свою подушку, а я занялась работой. Я была уверена, что он на подушке, и не оглядывалась, и вдруг этот крик! Ах, от испуга я даже не могу говорить... Ах, мой дорогой Жоли! Я вся дрожу. Если с ним что-нибудь случится, я не переживу! — Она закрыла глаза руками и зарыдала.

Пани стояла как громом пораженная, переводя гневный взгляд с лакея на камеристку.

— Ваша милость, — сказал решительно лакей, — мамзель лжет. Занималась она не работой, у нее сидел камердинер пана барона, Жак. Не глазей она на него, так собака не убежала бы, хотя я и оставил дверь открытой. Да, да, именно так дело и было; не смотрите на меня грозно, мамзель, я на себя вину брать не собираюсь. Жак только сейчас от вас выбежал, вы и стали искать собаку, — сказал Франц, ненавидевший мамзель и подозревавший о ее с Жаком кознях, так как она не раз уже настраивала против него хозяйку.

— Бессовестная! — воскликнула пани хриплым от гнева голосом и замахнулась на камеристку, но Сара многозначительно посмотрела на хозяйку и, позабыв сохранить на лице жалобное выражение, насмешливо и дерзко отрезала:

— Ах, бессовестная? Но почему же, ваша милость? Это нужно еще доказать!

У пани, пораженной дерзкой речью камеристки, под насмешливым взглядом Сары опустилась поднятая рука. Госпожа сумела только выдавить из себя, чтобы Сара шла искать собаку и что, если с Жоли что-нибудь случится, она в ту же минуту должна будет покинуть ее дом. Произнеся эти слова, пани фон Шпрингенфельд как бы в беспамятстве упала в кресло, а лакей побежал за водой. Но Сара уже металась по всему дому; она беспокоилась не о хозяйке и не о Жоли — ее весьма заботили пятьсот золотых пенсии за собаку и выгодная служба в этом доме. О песике, однако, во всем замке не было ни слуху ни духу. Эта весть разнеслась молнией, и все бросились искать любимца госпожи, позабыв уже о бешеной собаке. «Жоли! Жоли!» — слышалось отовсюду: песика искали в кустах и у пруда, на запертых чердаках, в печах и шкафах, ибо, как говорила старая ключница, если черт хочет человека подразнить, то что-нибудь нужное запрячет так, что и сам господь бог не отыщет.

Между тем как в замке переворачивали все вверх дном, писарь Калина бежал с ружьем вниз по мостовой мимо сада и слышал крик уже с лугов: «Бешеная собака! Убейте ее! К городу бежит!». Калина хотел погнаться за ней к городу, но тут его позвал стоявший возле своей будки Сикора. Он держал на руках своего шпица, а рядом с ним был Войтех и тоже что-то держал на руках.

— Подождите, Сикора, я сейчас только застрелю бешеную собаку, а то как бы не было несчастья.

— И полно, пан Калина, — только она добежит до города, Гавел ее тут и пристрелит, дюжина раков, — известное дело, пристрелит; а вы пойдите-ка сюда на два слова! — продолжал звать его Сикора. Тогда Калина свернул к будке, навстречу ему пошел Войтех, на ходу протягивая Жоли.

— Как он сюда попал? — с изумлением спросил Калина и, перекинув ружье через плечо, взял на руки дрожащего пса.

— Да я послал мальчонку к пану управляющему отдать заказ, а он по дороге и поймал ее, а теперь вот боится нести в замок, — сказал Сикора, кивая на Войтеха.

— Зачем же ты поймал ее, мальчик, и где?

— Да я бы, пан Калина, и не дотронулся до нее, но дело так было: когда я шел от пана управляющего, встретилась мне панна Кларинка и говорит: «Ты, верно, за обедом идешь, да? Но ведь нет еще двух часов». Я рассказал ей, где был. Она сказала: «Пойдем со мной, Войтех, у меня для тебя кое-что есть». Я и пошел с ней к пани ключнице, и она дала мне там красивую новую рубашку.

— Разве тебя Кларинка знает? И что это за обеды?— с любопытством спросил Калина.