В западне времени

С этими словами Глеб вскинул автомат и побежал назад из леса, стреляя короткими очередями. На выходе из леса, спрятавшись за старую елку, прицелился и, подпустив поближе немцев, срезал семерых. Застигнутые врасплох гитлеровцы попадали на землю и заняли оборону, а Глеб, не дожидаясь, пока они опомнятся, вырвал чеку и метнул изо всех сил гранату в их сторону. Раздался грохот взрыва и крики раненых фашистов. Когда дым рассеялся и пыль улеглась, юный боец вскочил и побежал под другим углом в лес, попутно стреляя в сторону немецких солдат. Он умело уходил от погони, даже сам удивлялся этому, ведь многое он делал впервые, как говорится, на импровизации, еще немного – и он уведет фашистов в сторону, и у Ромы будет возможность уйти с детьми в безопасное место. Душа его ликовала, как вдруг страшный удар буквально выбил почву у него из-под ног, в глазах стало темно, а сам он ощущал, будто налетел со всего размаху на фонарный столб, какая-то сила в один миг повалила его на землю, и в одно мгновение он стал беспомощным и беззащитным, как ребенок.

Уводя фрицев, он забыл о бдительности и не уделял должного внимания окружающей его обстановке, наткнулся на охрану, выставленную по периметру еще задолго до операции в деревне. Немец стоял, спрятавшись за деревом, поджидая нужного момента, а после быстро и четко вырубил его прикладом по голове.

Тем временем ничего не подозревающий Роман аккуратно спускался вместе с детьми с крутого обрыва, он слышал стрельбу то с одной, то с другой стороны и понимал, что у него есть немного времени, чтобы спокойно увести детей в безопасное место. Долго искать укрытие не пришлось, внизу, прямо в стене обрыва было довольно крупное углубление от взрыва, это было как нельзя кстати, и Рома, долго не думая, сначала посадил туда детей, а потом и сам влез в берлогу. В яме было темно и сыро, Рома достал из рюкзака свой плащ и расстелил его, чтобы дети могли спокойно отдохнуть, они как никогда остро нуждались в отдыхе и возможности погрузиться в свои мысли, осмыслить, насколько это позволяло их детское мышление, все, что сегодня с ними произошло.

Стрельба внезапно стихла, и это к ак-то насторожило Рому, да и Глеб все не возвращался. Около двух часов они просидели молча, не двигаясь, погрузившись каждый в свои мысли, словно к то-то спрятал от людских глаз три восковые фигуры. Первым ожил Рома, он чувствовал, что случилась беда с его верным другом, нужно было что-то предпринимать, но что? Ведь с ним дети, которые натерпелись выше крыши. Рома не знал, как правильно поступить, но решение необходимо было принимать. Он пододвинул свой рюкзак и стал копаться в нем, наконец он достал последние банки тушенки и каши, вскрыв их ножом, протянул детям. Голодные глаза детей мгновенно зажглись, как новогодние лампочки, и они жадно принялись есть, гремя ложками по банкам, Рома даже всерьез стал опасаться, что этот шум могут услышать немцы. Он молча, с глазами, полными грусти, наблюдал за этими несчастными детишками, а после трапезы протянул им бутылку с водой, сам же ничего не ел, только сделал пару глотков водки из трофейной немецкой фляги. Дети продолжали молчать, пребывая в растерянности и шоке.

Нужно было что-то менять, как-то наладить контакт с детьми, это прекрасно понимал Рома, но не знал, что ему конкретно сделать, чтобы не навредить им. Дети долгое время находились в тяжелой стрессовой ситуации, поэтому им необходима квалифицированная помощь психолога, а что реально он мог в данной ситуации сделать?

– Как вас зовут, ведь я даже не знаю, как вас зовут? – спросил Рома спокойным голосом, улыбаясь и обнимая детей.

– Мяне мама называла Марысяй, – сказала девочка тихим голосом, застенчиво заглядывая в глаза Роману, – а браціка майго – Міхаськам.

Мальчик не издал ни слова, только бросил испуганный взгляд на Рому и продолжил ковырять палочкой в земле.

– А меня зовут Рома, – сказал он и протянул руку, чтобы поздороваться.

Девочка обхватила его руку и несмело положила голову ему на плечо, мальчишка, до этого не выражавший эмоций, внезапно обхватил Рому двумя ручками и заплакал. Сам Рома на мгновение растерялся, а потом тоже крепко обнял их обоих. Спустя некоторое время дети уже дружно похрапывали у него на груди, как щеночки, видимо, почувствовали себя в безопасности, расслабились и уснули. Сам Рома тоже очень вымотался и устал как собака, не замечал того, как прозрачный воздух медленно превращался в тягучий мед, а звуки, населяющие все вокруг, становились все дальше и дальше, пока вовсе не растворились. Он засыпал, погружаясь в глубокий сон.

Ему снился сон, точнее сказать, несколько коротких видеороликов, умело смонтированных кем-то, он уже не мог отличать, где сон, а где реальность, где правда, а где вымысел: он был окутан паутиной сна, который пауком подползал все ближе и ближе, вгрызаясь в его сознание, и мог делать с ним все, что захочет.