В заповедной глуши

Борян не знал бессмертных слов Высоцкого: "Неудобно сразу драться — наш мужик так не привык." Но следовал этому правилу интуитивно-генетически. Поэтому он возвысил мужественный голос:

— Это что за педик?

Мальчишка услышал, не мог не услышать, но даже не повернулся. Это подбодрило Боряна. Удивило его другое: на него посмотрели не то что с удивлением, но как-то странно соседи по беседке. Кто-то пояснил:

— Валька это. Валька Каховский из пятой.

— Ах, Валька! — Борян нехорошо обрадовался. — Ну, пойду его на свидание приглашу.

И он стал выбираться из беседки, разминая кулаки.

— Э, кончай, — сказал другой голос. — Не надо. Наскребёшь на свой лысый череп.

— У него чё, папик крутой? Или… — Борька хохотнул и сострил, — …старший дрю-южо-ок?

— Папик, — пояснила ему одна из девчонок, — у него и правда крут. Но тут не в папике заморочка. Он тебя сам…

Впрочем, Борян этого уже не слышал. Он двигался к Вальке Каховскому, который как раз убрал мобильник и улыбнулся каким-то своим мыслям. Когда Борька положил лапу на плечо пиджака, Валька обернулся с лёгким недоумением:

— Да?

— Слышь, ты, дятел, — начал Борька испытанную процедуру наезда, — ты мне на ногу наступил. Чё, по ногам, как по бульвару?

— Извини, я не заметил, — голос Вальки был ровным, без малейших признаков страха, гнева, волнения или заискиванья. Смотрел он уже немного недоумённо. Борян обрадовался:

— А, не заметил? А чего не заметил, ты чего, в глазки долбишься? Или я для тебя типа это — микроб? Короче, ты попал. Сейчас мне будешь кроссы чистить. Языком. Начинай, ну? — и Борян сделал быструю и довольно ловкую попытку схватить мальчишку за запястье, чтобы заставить его согнуться лицом в землю. Для этого он убрал руку с плеча Вальки — на какую-то секунду.

То, что произошло с ним дальше, Борян потом очень не любил вспоминать. Это было непонятно. Не больно, а именно — непонятно. Больно ему делали не раз, боль бы он вытерпел. А тут… страшновато было, что так его "сделал" длинноволосый мальчишка с глупым именем и странными привычками.

Не сходя с места, Валька каким-то диким образом перегнулся всем телом — без выкриков или экзотических ката-таолу[4]. Его рука — левая — оперлась в песок, правая — с дипломатом — закрыла пах, а правая нога — носком врезалась Боряну под правое ухо.

— Ай! — тоненько успел сказать Борян — и рухнул на асфальт без малейших признаков сознания.

— Извини ещё раз, — сказал Валька. Вздохнул, сделал странный изящный жест правой рукой.

И, набрав код, вошёл в подъезд.

2.