В заповедной глуши

А ещё — ещё безумие русских было заразной болезнью. Они как бы преобразовывали мир вокруг себя. Стоило одному русскому оказаться с оружием в руках среди полудюжины "еврограждан" — и… о господи, возникало то, с чем так долго боролись США!!! Отважные и весёлые французы. Упорные и несгибаемые немцы. Ироничные и настойчивые англичане. К чертям летели "стандарты". Время неслось вспять и отказывалось быть линейным и логичным. И сами соотечественники Шеллинга — разве не говорили о том, как дезертировали солдаты и офицеры самой высокооплачиваемой на свете армии; не из страха, а чтобы… но об этом не рекомендовалось упоминать часто. И разве русской была девчонка, которую он, Шеллинг, месяц назад успел застрелить в самый последний момент — на крымском побережье? Ему вспомнился неистовый крик: "Го бра! Го бра-а!" — и то, как мешками катились по камням трупы таких тренированных, таких фанатичных, таких свирепых "адалятовцев"…

Нет. Шеллинг дёрнул плечом. Через неделю он докажет сам себе, что это просто — нервы. А русские — такие же, как и остальные.

Докажет.

* * *

— Вы не прячьтесь и будьте высокими,
Не жалейте ни пуль, ни гранат,
И себя не щадите. И всё- таки:
Возвращайтесь живыми назад…

Медленно и печально наигрывала гитара. Плясали языки пламени. Отражавшиеся в глазах Белка. Хрипловатый голос Михала Святославича таял в тёплом воздухе майской ночи. Витька, сидя верхом на скамейке и поставив локти на стол, слушал. Валька неподалёку расхаживал туда-сюда по пружинящей верхней слеге ограды — держа один полный всклянь водой стакан на голове, а ещё два таких же — на тыльных сторонах ладоней раскинутых в стороны рук.

Вода в стаканах почти не колыхалась.

Он соскочил наземь, мягко самортизировав толчок. Подошёл к столу. Михал Святославич, глядя на него с улыбкой, прикрыл струны гитары. Предложил:

— Сыграешь, роялист?

— Роялист — это сторонник монархии, — поправил Витька.

— То есть — я, — Валька принял гитару. — Даёшь царя-батюшку, кол в жопу демократам.

— Jedem das seine,("Каждому своё". Девиз учреждённого Фридрихом Великим Ордена Чёрного Орла. Эти же святые слова помещались над воротами гитлеровских концлагерей.) — согласился Витька. Он два месяца назад начал учить немецкий и делал успехи.

— Это отец играл, — Валька тронул струны. — Не удивляйтесь, это вроде таких пьес на несколько голосов… Тут не всё в стихах.