В завоеваниях рожденные

«Откуда я все это знаю?» — подумал Фериан. Но он с облегчением вслушивался в свои собственные слова. Если уж браксана разбирается в мире телепатов, то вполне понятно, что и он знает кое-что о том мире. Он постарался успокоиться:

— Мне так кажется.

На какое-то время они погрузились в молчание и занялись едой. Фериан не спешил продолжать беседу. Но потом Затар заговорил вновь:

— Мне кажется, что некоторая доля психической силы сама по себе не так ужасна.

Фериан постарался не выдать своего волнения:

— Я понимаю вас.

Затар быстро взглянул на него:

— Рад слышать.

И вновь Фериан почувствовал неприятное, неосознанное волнение. И ему вновь захотелось, чтобы его дар вернулся к нему, тогда он, наверное, мог бы определить положение беспокойства. Затем, испуганный, он постарался прогнать эту мысль.

— Фериан, настоящий телепат — это ужасно, мы не сможем к этому привыкнуть. Что касается инструкторов — это опасные создания, здесь я придерживаюсь традиционных взглядов. Но есть некоторые вещи, которые я хочу понять. — Он встал. — Спасибо. Ты очень помог мне, Фериан. Я ценю твою помощь. Не доставишь ли ты мне удовольствие и не посетишь ли мой Дом на четвертый день от сегодняшнего? Вечером ко мне приходят несколько человек, и я буду рад, если ты присоединишься к нам.

— Разве я могу отказаться? («Разве я могу?») Это — большая честь для меня.

— Прекрасно. Ниен даст тебе знать точное время. Я буду ждать с нетерпением.

«Мне бы тоже хотелось радоваться этой вечеринке», — хмуро подумал бывший инструктор.

* * *

ОН ЗНАЕТ.

Эта мысль пришла к нему посреди ночи, он проснулся. Ужасная уверенность в том, что секрет, который был гарантией его безопасности, больше не является секретом. Но как? Почему? Что может спасти его здесь — на Бракси?

* * *

Самая неприятная часть вечеринки началась после ужина. Хотя он и чувствовал себя неловко среди всесильных Кеймири, но Фериану начало казаться, что приглашение на этот прием не носило в себе никакой подоплеки и не связано с подозрением Притьеры по поводу его ацийского прошлого. Так он по крайней мере думал до того, пока не началось выступление — часть программы вечера.

— Мой поэт, — представил Затар. — Я надеюсь, вы все знаете ее творчество.

Все хорошо ее знали, хотя Фериан много лет уже не слышал выступлений Ланствы. Она была женщиной простой крови, но ее любовь к искусству, которая, казалось, исходила из самого ее существа, делала ее прекрасной во время декламации. Она подождала, пока все успокоятся:

— Чьи это мысли, которые я осмеливаюсь назвать своими? Мое ли это существо, сохранность которого — мое святилище?

Как осмеливаюсь я одеть мое желание в ритуал тишины?

И вызвать вторжение, которого я не перенесу?

Комбинация тонов, которые она использовала, была выше понимания Фериана. Они слишком быстро менялись, их цель была — художественность, а не точность. Но что-то в ее речи сильно тревожило его, то, что лежало в мелодичном напеве слов и в таинственном аромате поэтических картин. То, что было направлено на него. ИМЕННО на него…

Моя душа — бастион. Я укрепил его пушками.

У меня есть враг, чья суть — жадный огонь.

Я поднимаю руку, я поднимаю меч — это мой вызов,

Но в это время сила врага течет в мою кровь.

«Мне не нравится это», — подумал Фериан.

Где мои мысли, а где страх, не принадлежащий мне?

Крепость моей надежды пала, пушки взорваны,

Мою руку направляет ветер, чуждый моей душе,

И враг, принесший разрушение, уйдя, остался…

Фериан старался не вслушиваться в ее слова. «Есть другой смысл, говорил он себе. — Если знать все тоны, а я их не знаю, то все может быть понято по-другому. Должно быть понято по-другому».

Он постарался подумать о другом — если он не будет ее слушать, то, может быть, ее слова перестанут звучать в его ушах. Перестанут оказывать свое воздействие.

Секрет его жизни — темный секрет. Он должен поделиться с кем-то. Но он не должен его выдавать. Он виноват. Но он и страдает.

Что-то заставило его посмотреть на Затара. Тот наблюдал за ним.

«Зачем ты это делаешь?»

У слов не было силы пробиться сквозь пространство. Когда-то он смог бы найти ответ, коснуться разума Затара. И найти там решение, причем Затар даже этого бы не заметил. Но сейчас он мог использовать только слова, а это накладывало определенные ограничения.

«Я так уязвлен», — подумал Фериан. Он вновь надел маску внимания и повернулся к поэтессе, стараясь не пускать ее слова в свой разум, избавиться от этого томящего беспокойства.

Затар продолжал наблюдать. Фериан знал это, он был в этом уверен, даже не глядя на Притьеру.

Чувствуя озноб, он понял — дар возвращается к нему.

* * *

Ему снился кошмар.