В завоеваниях рожденные

Ар в своей бессмертной славе пересекла небо, Ар — богиня хаоса, чья свобода ограничила волю мужчины, склоняющегося перед женщиной. И в этот момент я знала, что они опасаются этой богини — эти браксана, никогда не способные открыто признаться в своем страхе, постоянно разыгрывающие лживый спектакль безверья. И хотя большинство не понимало всех подводных смыслов, бессознательно они впитывали в себя мой стих. Я видела это по их жестам и глазам.

Я продолжала.

Война между мирами окутала всех, и мой стих возблагодарил Таджхайна за предательство и уничтожение Создателя. Я укутала это предательство в одеяла религиозных палачей. Миры сотрясаются, текут реки человеческой крови — вы любите насилие, Затар Кеймири?

Затем, перейдя на тон, в котором звенели чувственные призывы, я рассказала о том, как Таджхайн явился к бракси, а потом родились браксана. Им понравилась эта тема, и я импровизировала здесь дольше, чем мне хотелось.

Тоном согласия поведала я об Ар, о привязанностях и условностях. Здесь уже не звенели угрозы, мифологическая жажда свободы для женщины — нет, это слишком сильно, они не поверят мне, женщине. Я чувствовала, что эти мужчины, которые с презрением относились к мифу о женской доминанте в природе, сомневались в своем безверии к концу выступления.

Заключительные строки повествовали о могущественном будущем браксана, но без лишнего лицемерия. Мифология браксана не отвергает социальных прав других народов, но предпочитает власть этого первородного клана. И здесь я использовала различные тоны браксианской речи, придав каждой фразе тысячу значений…

Тишина.

Затем Затар кивнул. Это был знак моего успеха. Низко поклонившись, я покинула зал.

Прежде чем я дошла до выхода из дома, меня встретила Хозяйка Дома:

— Он хочет, чтобы вы подождали. Вот здесь. Она указала на небольшую приемную. Комната была декорирована в обычном браксианском стиле. Не привыкшая сидеть на полу среди подушек, я опустилась на край невысокого столика.

Некоторое время спустя появился Кеймири. Я встала, чтобы поклониться.

— Прекрасно!

— Благодарю, Высокородный!

— Это была нелегкая задача.

В моем голосе появились нотки легкой насмешки:

— Я очень хорошо это знаю, Кеймири.

— Ты знала, что делала. Ты заслуживаешь награды за тяжелый труд. Я слушаю.

Мое сердце забилось. Это было больше, чем я могла ожидать. Я знала, что Затар знает толк в поэзии, это притягивало к нему многих авторов.

— В твоем Доме не хватает моего искусства, Великий.

— Мой Дом имеет своего Автора, — сухо ответил он.

Я с уважением отметила, что он умело модулирует интонацию.

— Но есть ли в твоем Доме поэт? Несомненно, твои политики обладают непревзойденным умением, но есть ли у тебя художник слова, могущий придать красоту нашей речи?

Он ничего не ответил, и я продолжала, боясь, что мужество покинет меня.

— Я могу доставлять удовольствие, боль, могу поучать. Я могу заставить слушателей почувствовать то, что я хочу дать им почувствовать. Я кладу свой дар к твоим ногам. Я могу просто веселить тебя, Кеймири, я могу сделать тебя легендой. Тебе выбирать.

Слова иссякли. В тишине он смотрел на меня, и под каменной маской лица невозможно было угадать его мысли.

— Давай обсудим все с самого начала.

Я задрожала, потом кивнула.

— Ты — женщина. Тебе трудно там, где правят мужчины. Искусство — тонкая область, и артисты всегда под угрозой. Не имея защитника, покровителя, ты даже не можешь потребовать оплаты, если тебе отказали.

— Это так, Кеймири, — с болью согласилась я.

— Будучи поэтом, ты — вне социальной структуры браксианского общества. В глазах обычных людей ты — из низшего слоя. Поселившись в Доме Высокородного, ты обретешь определенный статус и право принадлежать к среднему классу.

— Это так, Кеймири, но…

— Ты — из мятежников. Ты думаешь, я не попросил выяснить твое прошлое? Ты вдохновила толпу на мятеж на планете Вереска — это называлось «упражнение в ораторском воздействии». И только когда ты призвала своих соратников искать более мягких путей для защиты привилегий, твоя жизнь была спасена — и то с помощью тайного голосования.

Я почувствовала, как холод ползет по моим членам. Я изменила имя, внешность… Я никогда не думала, что он узнает все.

— И еще. Я понял во время твоего выступления, что ты любишь верховодить над мужчинами, — он поднял руку, призывая меня к молчанию. — Ты, как Хозяйка языка, умеешь работать на уровне подсознания, но и хозяин умеет читать твои работу. Итак, ты хочешь денег, безопасности, социального статуса. И ты, браксианская женщина, хочешь начать игру со сливками расы, надеясь однажды понять наш секрет. И все — под прикрытием поэтических поисков. Пойми, что в лучшем случае тебе придется забыть о свободе в моем Доме. За каждым твоим шагом будут следить. Каждое твое слово будет известно мне. Твоя поэзия будет под присмотром цензора. И если мне не понравится что-нибудь в твоих виршах, ты будешь убита, и смерть, возможно, будет не легкой.