В зеркале голубого Дуная

Белый парик, шелковые чулки и камзол были для капельмейстера такими же обязательными, как ливрея для лакея. Сохранились документы, в которых перечисляются обязанности капельмейстера Гайдна. Он должен появляться во дворце Эстергази одетым по предписанной форме при шпаге, в парике с косичкой, «трезвым и напудренным». Дважды в день он обязан приходить в приемную князя и ожидать, не будет ли каких указаний относительно композиции и занятий с оркестром. О сочинениях самого Гайдна прямо написано, что капельмейстер обязан «подготавливать их исключительно для его сиятельства и без ознакомления и милостивого разрешения ни для кого другого музыки не сочинять».

В таком положении Гайдн находился тридцать лет. Утешением и отрадой его были великолепный, взращенный им самим оркестр и принадлежащие ему одному ночи. Не имея других учителей, кроме партитур своих талантливых предшественников, других радостей, кроме самозабвенного труда, другой свободы, кроме свободы заменять отдых напряженными творческими исканиями, Иозеф Гайдн открывает важнейшие законы композиции и создает множество замечательных новаторских произведений.

Освобождение Гайдна совпало с великой революцией во Франции. В 1790 году умер князь Эстергази, и его наследник, пожелавший прославиться на другой манер, распустил капеллу. Гайдн переехал в Вену. Письма того периода свидетельствуют о том, что он дорожил свободой, как самым великим даром судьбы. Неаполитанский король предложил Гайдну место придворного капельмейстера, но он без колебаний отказался. Уехав на гастроли в Лондон, Гайдн пишет оттуда своей подруге Марианне фон Генцингер: «Как сладка свобода… Сознание, что ты больше не зависимый слуга, вознаграждает за все труды».

Последние, самые значительные произведения Гайдна освещены яркими лучами новых идей. От них веет гуманизмом и свободой, поднятыми на щит революционной Францией. Глубоко религиозный человек, написавший немало месс и хоров для католической церкви, Гайдн пишет после поездки по Европе новаторские оратории «Сотворение мира» и «Времена года», которые, несмотря на библейский сюжет, являются смелым вызовом церковным канонам. «Музыка служит божественному», — твердила католическая церковь. А Иозеф Гайдн воспевает природу и ее высшее и разумнейшее проявление — человека.

Один из крупнейших в Австрии знатоков Иозефа Гайдна Георг Бройер предлагает интересную гипотезу, которая может служить дополнительным объяснением творческого обновления Гайдна в конце его жизни. «В истории музыки, — пишет Г. Бройер, — сообразуясь с датами рождения, обычно вначале называют Гайдна, затем Моцарта и Бетховена. Между тем, Гайдн не только предшественник, но также и последователь Моцарта. Произведения Гайдна, которые и поныне звучат в концертах, были написаны почти без исключения в его последний творческий период и несут заметный отпечаток влияния его молодого, рано умершего друга»[59].

Георг Бройер развивает свою гипотезу. Он напоминает, что, возвращаясь из первой лондонской поездки, Гайдн познакомился в Бонне с молодым талантливым музыкантом Людвигом ван Бетховеном. Несколько месяцев спустя Бетховен приехал в Вену и стал учеником Гайдна. Весной 1793 года он сопровождал своего старого учителя во время поездки в Бургенланд. Ореол славы не помешал Гайдну по достоинству оценить могучее дарование своего ученика. Г. Бройер утверждает, что увертюра «Сотворение мира» имеет характерное бетховенское звучание.

П. И. Чайковский писал: «Гайдн — необходимое и крепкое звено в цепи симфонического композиторства; не будь его — не было бы ни Моцарта, ни Бетховена». Обобщения Г. Бройера имеют обратный, но непротиворечащий смысл: «Не будь Моцарта и Бетховена — не было бы Гайдна».

Величие Гайдна определилось еще при жизни. После второй поездки в Лондон Гайдну было присвоено почетное звание доктора Оксфордского университета. Парижская Гранд-опера и Петербургское филармоническое общество удостоили его своими золотыми медалями. После того как стало известно о глубочайшем почтении к композитору в Англии, Франции и России, к нему стали относиться с большим уважением и отечественные «меценаты». Князь Эстергази, разогнавший капеллу, поспешил пригласить к себе в гости «своего» престарелого композитора. Гайдн ненадолго приехал. Ведь в Эйзенштадте прошли его лучшие годы — годы бурного творения музыки, открытий, дерзаний. Потом он навсегда вернулся в Вену.

После смерти Иозефа Гайдна у князя опять взыграло чувство собственника. Через восемь дней после похорон композитора в Вене личный секретарь Эстергази похитил из усыпальницы голову умершего. Страх перед наказанием побудил похитителей скрываться. В результате этого изуверства голова Гайдна была надолго потеряна. В 1820 году князь Эстергази перевез обезглавленное тело Гайдна в усыпальницу Бергкирхе в Эйзенштадте. Состоялись вторые похороны.

В 1954 году найденный австрийскими учеными череп Гайдна был доставлен в Эйзенштадт и здесь состоялись третьи торжественные похороны.