В – значит виктория

— У меня складывается впечатление, будто это я у вас в плену, а не наоборот, — покачал он головой. — Впрочем… так оно и есть: я пленен вашей выдумкой!

Я прикрыла лицо рукой. Мне не повезло нарваться на любителя суесловия, которых я терпеть не могу. На приёмах мне всегда хочется огреть какого-нибудь болтуна стулом или хотя бы наступить ему на ногу острым каблуком… Сейчас меня ничто не сдерживало, кроме опасения промахнуться: этот тип все-таки крупнее и сильнее меня, и если я не уложу его с одного удара… Как знать, останется ли он и впредь столь же любезным?

— Можете называть меня Дальбером, — добавил он, и я нахмурилась: не слыхала таких имен…

Очевидно, мужчина заметил мое недоумение, потом что добавил:

— Родители в самом деле дали мне это имя. Долго объяснять, что толкнуло их на этот шаг — это семейное предание, до которого, смею надеяться, мы еще дойдем через год-другой.

— Вы что, шутить изволите?

— Отнюдь, нэсс Ирритор, — ответил он. — Я — сама серьезность. Фамилию, простите, пока не назову. Успеется.

— Вот как? В таком случае, нэсс… Дальбер, извольте объясниться!

— Боюсь, это будет непросто…

— У вас было время, чтобы подготовиться. К слову, это вы вытащили деньги из моей сумочки? — добавила я. — Я понимаю, почему изъят револьвер: вы вполне резонно опасались за сохранность своей жизни, — но деньги-то чем вам помешали?

— Они не помешали, они очень даже пригодились, — улыбнулся он.

О, улыбка у этого мерзавца оказалась совершенно неотразимой! Я поймала себя на том, что непроизвольно сжимаю несуществующий карандаш и оглядываюсь в поисках блокнота — эта привычка неистребима. А уж если перед глазами такой типаж… Опять придется полагаться на память и надеяться, что она не подведет меня в самый неподходящий момент!

— Мало того, что вы похищаете женщин, так еще и воруете по мелочи? — приподняла я бровь. — Что ж, еще один штришок к портрету… И вы все еще не ответили, нэсс: с какой целью вы на меня напали, усыпили, похитили и заперли в этой дыре? Да еще и сковали…

— Это лишь мера предосторожности, — заверил он, а мне подумалось: будь я чуточку сильнее, могла бы накинуть цепочку наручников ему на шею и придушить.

Жаль, без тренировки такое проделывать не следует: вырвется ведь, и я сама пострадаю…

— Вы всегда отвечаете только на часть заданного вопроса?

— Ну что вы, нэсс Ирритор, я просто пытаюсь решить, стоит ли зайти издалека или же сказать обо всём напрямик…

— Второе, — потребовала я. — Терпеть не могу этих хождений вокруг да около!

— Что ж, вы сами настояли… — он немного подался вперед, и его большие зеленовато-серые глаза замерцали. — Я хочу взять вас в жены.

— Однако… — вымолвила я после паузы. — А моего согласия вы спросить забыли?

— Зачем? Я и так знаю, что вы мне не откажете, — заявил этот наглец.

— И что же у вас есть такого, перед чем я, по вашему мнению, не смогу устоять? Вы баснословно богаты и знатны? Вы прекрасный любовник? Какими еще достоинствами вы можете похвастаться?

Право, мне в самом деле было интересно!

— Я знаю о вас правду, нэсс Ирритор, — ответил Дальбер. — Думаю, этого вполне достаточно.

— Не возьму в толк, о какой правде вы говорите.

— Вы прекрасно всё понимаете.

— Знаете, нэсс Дальбер, мой брат, — я не стала уточнять, который именно, — всегда говорит: если намек может быть неправильно понят, он будет неправильно понят. Поэтому извольте говорить напрямик.

— Хорошо… — он встал и прошелся по комнате. Свободного места тут было не так уж много, но на пару шагов туда-обратно пространства хватало. — Если вы желаете откровенного разговора, нэсс Ирритор, то извольте: я желаю взять вас в жены, чтобы поправить пошатнувшееся финансовое состояние моей семьи.

— О, вот это уже ближе к делу, — согласилась я. — И желание ваше весьма похвально, однако все еще не понимаю, почему его должна удовлетворить именно я?

— Потому что я выяснил: вы и скандально известный писатель — одно и то же лицо, — просто сказал он. — Думаю, вы согласитесь на брак со мной, чтобы избежать огласки, каковая окажется губительной и для вас, и для вашего брата, которого вы так любите.

— В самом деле? — притворно ужаснулась я.

— Да, и вы сами это знаете! От вас отвернутся друзья и знакомые, никто больше не пригласит вас в свой дом и не примет вашего приглашения… Кроме, разве что, таких же… хм… творческих личностей, — с плохо скрываемым презрением выговорил Дальбер. — Карьера вашего брата неминуемо пойдет под откос. Он ведь печется о семейной чести, верно? И даже если знает о том, чем вы занимаетесь под ненадежным прикрытием чужого имени, вряд ли обрадуется, когда это станет достоянием гласности! Не думаю, что его попросят вон из полиции, но каково ему будет сносить насмешки коллег и даже подчиненных? А он ведь предан службе, не так ли?

— О да, он ревностно исполняет обязанности, — кивнула я, — порой даже слишком… Хм! Нэсс Дальбер, а доказательства у вас есть?

— Разумеется. Не мог же я предположить, что вы и тем более кто-то иной поверит мне на слово!

— В самом деле?