Вадимка

— Двух лошадей дадим, — обещает Анна Петровна. — Вадимка с Гурьянычем верхом — самый молодой и самый старший. А вы за ними, в пешем строю. За лошадей придётся платить — хозрасчёт, сами понимаете; продукты отсюда возьмёте. Да, с проводником как?

— У нас Гурьяныч, — отвечаем. — Мы за ним, как за каменной стеной. Родился здесь, полжизни прожил. Ну, случилась осечка — село не узнал. Понятное дело: вон как оно за двадцать лет вымахало! А тайга, что ж, какой была, такой осталась.

— Тайга тоже росла, Фёдор Петрович, — предупреждает Анна. — Словом, делайте как лучше. Не маленькие, учить нечего.

Чувствуем, не доверяет она Ивану Гурьянычу.

— Как ты, Гурьяныч? — спрашиваем.

— Стал быть, могу, ничего особенного. Дорожка знакомая, ребятёнком по ней бегал, когда в районной школе учился. Сто пятьдесят километров за четыре дня форсировал. И всё пехтурой.

Решаем второго проводника не брать.

Я и Степан Степаныч провожаем Анну до дома. Уж поздно. Свежей прохладой веет с дымчатых гор, высокая луна серебрит перекаты на Тымбе, обливает светом перелески и долинки. Густой черёмушный запах летает над селом.

Анна рассказывает нам о Валентине Ивановиче. С первых дней молодой председатель рьяно взялся за работу, никому покоя не давал. Сначала сердились на него, кой-кто поговаривал: «Ну, какой он председатель? Менять надо». А Валентин Иванович посмеивается, своё гнёт. Сенокос ли идёт, на охоту ли собираются — он обо всём позаботится: чтоб ружья были, дробь, порох, питание, да ещё с запасом. В район чаще других ездит, кого надо теребит. Одним словом, кипит на работе.

Анна Петровна и говорит и о нас думает.

— Надо бы вам взять проводника, Федя. Места здесь дикие, топкие. Эвенки и те иногда блуждают. Не поймите худо: ничего я против Гурьяныча не имею, но смотрите, не пожалеть бы потом.

— Мы подумаем, Анюта.

— И вот ещё что: дам я вашей артели ведра два картошки. Нет-нет, тут уж моё слово твёрдое. Иногда картошка в тайге лучше мяса бывает.

Хорошо, возьмём картошку — запас никогда не лишний.

Мы благодарим Анну Петровну и возвращаемся к товарищам.

Глава четвёртая ОЛЕНИ И ВОЛКИ

Утром мы вьючим лошадей.

Непростое дело вьюк. Надо так уравнять груз, чтобы одна сторона не перевешивала другую. И чтоб вьюк не топырился, иначе будет задевать за кусты и деревья. И самое главное — не перегружать лошадей.

Этому делу мы в походе научились.

Лошади у нас сильные. Грозный — конь гвардейского роста, рыжий, с пышной гривой и длинным хвостом, грудастый, тихонравный. Настоящий, как говорится, работяга.

Вторая лошадь, Милка, — кобыла с моровом: нервная, хитрая, коварная. Мы в первый же день её невзлюбили.

Сумел нам дали эвенкийские, из оленьей кожи. Что хочешь туда клади, никогда не промокнут. Что взять надо — быстро откроешь, быстро возьмёшь.

Эвенки и грудных детей перевозят на оленях, в берестяных люльках вроде нашего корыта. И охотятся с детьми. Мать по лесу идёт, белку стреляет, а ребёнок в люльке висит, в меха закутан.

С утра дождик моросит, нудный, бисерный, небо серое-серое, с редкими просветами. Лес, горы — всё задёрнуто суконным одеялом.

Знающие люди не советуют ехать: «Не на пожар, подождать можно». А нам не терпится. Не терпится нам, городским жителям, столько дней мечтавшим о путешествии, с трудом долетевшим до тайги. Вот она, рядом: руку протяни — достанешь. И вдруг нельзя — дождь. Не вечно ж он будет идти!

Так рассуждают Вадим с Гурьянычем, у них по таёжным делам полное согласие.

Степан Степаныч тоже рвётся, но просит подождать часок-другой. Нужно ему кое с кем поговорить. «Интересный народ в Тымбе, редко такой встретишь».

Мне, собственно, всё равно: можно ехать, можно подождать. Но Вадимка наседает, и я сдаюсь:

— Едем!

Вадимка одет в штормовку, в брезентовые штаны, на ногах крепкие лыжные ботинки. Капюшон надвинут на лоб, потому что кепки нет — оставил дома. В руках у сына болтается длинная цепочка от часов-ходиков, пристроенная к самодельному ошейнику с медными бляшками.

Ошейник смастерил Степан Степаныч.

Я не знаю, что нам делать с Тымбой.

— Оставить, и кончен бал! — советует Гурьяныч.

Я с ним согласен. А Степан Степаныч поддерживает Вадимку.

— Брось ныть, Федя! — пыхтит он папиросой. — Не в тягость нам щенок. Конечно, большую собаку лучше иметь, да где её взять? Никакой охотник не отдаст.

Это верно. Поспрашивали мы кое у кого. Куда там! Что угодно просите, говорят, только не собаку. А купить — дорого, рублей тридцать стоит самая средняя. И потом, куда мы денем её, когда станем возвращаться?

В общем, уговорили меня Степан Степаныч с Вадимкой.

Мы прощаемся с новыми друзьями. Валентин Иванович приносит трёх здоровенных ленков, медвежьего сала, картошки. Мы дружно протестуем, но председатель не сдаётся:

— Берите, берите, в тайге всё пригодится.

Будто сговорились с Анной Петровной.

В полдень мы выезжаем за село. Впереди Иван Гурьяныч, проводник наш, за ним Вадимка со щенком за пазухой, позади мы со Степаном Степанычем.