Ваганьковский приют

Она посмотрела на свои руки. У нее не было кольца с рубином. Вот в чем дело. Сняли подарок Антона. Нашли ценную вещь. Что ж, тогда ей просто повезло. Она еще дешево отделалась. Хорошо, если это были обычные грабители, которые хотели забрать ценности, поэтому стащили кольцо. Они рылись в ее сумке, обнаружили там визитку с адресом, ключи, мобильник, она в этот момент уже ничего не соображала. Ее подвезли к дому, открыли дверь, ввели, усадили в кресло, сами походили по комнатам, ничего особенно ценного для себя не обнаружили и уехали. Странное поведение. Зато и волки сыты, и овцы целы. Она не станет никуда заявлять. Никакой милиции. Там ей просто не поверят. А о чем рассказывать? Что у нее стащили кольцо? Так она сама мечтала его снять.

Она прошлась по комнате, посмотрела вокруг. И все-таки странно… Если это обычные грабители, то почему они не захотели взять телевизор, компьютер, почему не тронули в серванте дорогие фарфоровые статуэтки. Она рванулась в коридор. Сумка с кошельком так и лежала в прихожей на тумбочке возле двери. Ее руки машинально вытащили кошелек, пересчитали деньги. Три сотни долларов. И пять тысяч бумажками. Все осталось нетронутым. Они испугались? Но чего?

Она открыла сумку, вытряхнула все ее содержимое. И все поняла. У нее взяли мобильный и пистолет. Вот и все объяснение странного поведения непрошеных гостей. У нее взяли оружие и телефон. Лишили защиты и связи. На душе сделалось тягостно. Что теперь делать? Заявить в милицию? О чем? О пропаже браунинга, который сама приобрела нелегальным путем? Нет, дудки!

Она вернулась в комнату, села к бюро. Рядом на хрустальной подставке тускло отсвечивал магический кристалл, тут же серебристая корона и фигурка графа Брюса. Черный вольт остался на Рижской. Она не захотела брать его с собой.

Сверху упал листок. Это было письмо. Его написала какая-то Екатерина Ледич, художница. Эта женщина мечтала с ней познакомиться, сообщала, что давно и внимательно наблюдает за всеми ее опытами, пытается некоторые из них произвести у себя дома, но у нее мало что получается. Зато она умеет ворожить. Да-да, по-настоящему. Делает заговоры, приговоры, отводит порчу. Это у нее в крови, от предков, от цыган. И если Маргарите было бы интересно познакомиться с основами черной магии, с опытами по передаче черной энергии, то Катерина готова по первому ее сигналу прийти к ней и рассказать. Не только рассказать, но показать некоторые свои эксперименты.

Рита не стала его читать до конца, посмотрела только на адрес – Малая Ордынка, телефон. Она протянула руку и взяла свою книгу «Глазами экстрасенса». Машинально полистала, неожиданно увидела незнакомый ей рекламный проспект. «Частная психиатрическая клиника Бориса Тушина. Восстановление психики после нервных срывов, стрессов, диагностика и индивидуальное лечение. Профилактические мероприятия». И фотография палаты. Вот это новость? Когда он успел ее открыть? И как проспект попал в ее книгу? Позвонить Борису, спросить? Она устало зевнула, вложила в книгу письмо и рекламный проспект и поставила на прежнее место. Ее волновал сейчас не рекламный проспект, а Екатерина Ледич, художница, по происхождению цыганка, которая умела не только ворожить, но и вторгаться в чужие души. Откуда она появилась?

Стоп, вспомнила! Боже праведный! Это была та самая женщина, которой Светлана продала свою квартиру. Как могла она забыть! Да, Екатерина Ледич, художница с Набережной! Это с ней Валентин собирается открыть музей преступников. О них читал Джон в журнале «Московская старина». Вот почему Света так назойливо выспрашивала ее о Валентине. Сумела эта цыганка влезть в ее сферу. Вошла в открытую Ритой дверь. Завладела ее мужем и квартирой на Рижской. А теперь решила приобрести квартиру на Дегтярном. Финансирует музей преступников, Валентин в ее руках сделался послушным орудием.

Подошла к шкафу, подняла потяжелевшие веки, посмотрела на себя в зеркало. И не узнала: на голове какие-то черные волосы, чей-то парик, вся растрепанная, на ней странная кожаная юбка, которой у нее отродясь не было, под глазами синие круги. Что у нее за вид? Она опустила глаза вниз. И ужаснулась. У нее на ногах были чужие стоптанные кроссовки. От них раздавалось это отвратительное повизгивание.

С гримасой брезгливости она скинула парик, чужие кроссовки, сбросила кожаную юбку, бросилась в ванную. Открыла горячий душ, вылила на себя целый флакон шампуня. И пену смывала долго, старательно. Потом перед зеркалом внимательно осматривала свое тело и, слава богу, не обнаружила ни одной царапины, ни одного синяка. Значит, она в целости, ее не тронули. Достала из шкафа белый халат, завернулась в него и села снова к бюро. Откуда у нее этот чертов парик, пустая оправа для очков, повязка, веревки? И кожаная юбка с кроссовками? С гримасой ужаса она посматривала на них. Когда успели ее переодеть? Уж не сглаз ли это? Чужую неприятную одежду надо вымести из своего жилья, вспомнила она правила ворожбы, вымести чистым веником и вместе с веником сжечь!