Вагнер – в пламени войны

– Поживем еще, – с какой-то мудростью как бы про себя говорит Юст. – Не надо раньше времени туда стремиться… Мы даже вот не знаем, что с нами через полчаса будет…

– Не знаем, – повторяет за ним боец, сидящий от Юста справа, медленно кивая головой в такт его словам.

Я вижу спину Юста, одетую в черный бронежилет, и затылок его модной черной каски. Юст уставил взгляд куда-то в стену сидит неподвижно, думает о чем-то. «Наверное, устал Юст, – думаю я. – Этот человек, верно, не спит вообще… Где я его встречал в последнее время, то он всегда куда-то спешил и не задерживался даже посидеть и обменяться новостями. Известно было только, что он часто ходит в разведку и участвует в каких-то особенных операциях. Одним словом, он неутомим, он как человек-машина и постоянно занят идеей поиска жертвы, как хищник. Хищник он и есть, горе для хохлов. Если есть на свете «смерть хохла», то эта смерть не с косой и в черном балахоне, а в черной каске и в черном бронежилете, и второе имя этой смерти Юст. Ночной штурм если, значит, бардак, ведь в зеленке координации ночью между бойцами никакой, темно и не понять порой, где свой, а где чужой. Днем птички мешают, а ночью темень и весь расчет на удачу. Ну, раз так решили, так и будет, что делать», – так я думал, прислонившись спиной к стене и наблюдая за своими товарищами. В любом случае, наша волчья стая готова к охоте, и мы ждем.

– Выходим, – раздается голос у лестницы. – На 134-ю идем.

Мы все устремляемся к проходу. Слезаю с топчана, продвигаюсь к лестнице, поднимаемся вверх. Ночь, луны нет. Темно. Со мной маленький рюкзак и спальник, из оружия взял с собой из сарая, в котором у нас был устроен склад, две коробки БК к пулемету. Кто-то берет из сарая гранатометы, кто-то «морковки», а вот двое взяли деревянный ящик с патронами к калашникову. Другие разбирают свои вещи – спальники и рюкзаки. Понятно, что передислоцируемся и, возможно, что штурма для нас не предвидится сегодня. В колонне по одному выходим на улицу и уходим по дороге влево. В темноте идем друг за другом куда-то в глубь Курдюмовки, затем сворачиваем к частному дому, проходим по огородам вдоль хозяйственных строений, двигаемся так же в колонне по саду, иногда цепляясь за сучья плодовых деревьев, и вот, наконец, выходим на дорогу Здесь асфальта нет. Наша колонна сворачивает вправо и, пройдя еще метров двадцать, сворачивает с дороги влево во двор одноэтажного полуразрушенного строения. Здесь, под крышей, которая соединяет помещение для жилья и хозяйственную часть дома, уже стоят и сидят люди. Их порядка десяти человек. Мы располагаемся вместе с ними.

– Где хохлы? – спрашивает кто-то в темноте.

– Там, – рукой показывает боец в сторону поля, за которым видна гряда деревьев.

– Метров сто до них, – поясняет другой.

Вот начали рассчитывать людей в группе, которая до нас уже находилась здесь, под крышей. Рассчитались.

– Теперь бегом до лесополосы, – объясняет командир группы бойцам. Бойцы собираются у края строения и по два и три человека уходят из-под крыши ближе к забору, состоящему из длинных двух перекладин поперек и редких досок на этих перекладинах. И слышно только тихое шуршание у этого забора. Становится понятно, что группа покидает участок, уходит к лесополосе. Мы остаемся одни. Затем Юст объясняет нашему командиру, что поступила команда уходить нашей группе на 155-ю точку и там ждать дальнейших распоряжений. Группа наша выдвинулась к 155-й точке вместе с Юстом. Шли по дороге вдоль одноэтажных домов, куда-то заворачивали и снова двигались вдоль длинных улиц, ориентируясь в колонне по тем, кто шел впереди, по чуть видным на фоне неба каскам.