Вагнер – в пламени войны

Ближе к 15 часам приходит приказ нам и пулеметчикам поддержать наши минометы огнем. Я занимаю позицию ближе к брустверу, правая нога моя находится на ступеньке в окоп, а другая поджата. Слева у меня рюкзак с магазинами и справа около дерева тоже рюкзак с магазинами для Сухова. По команде «огонь!» начинаем бить очередями по лесополосе противника. Пулемет также начал свою работу. Бью по кустарникам, что впереди меня, беру вправо, поднимая автомат над собой, а Сухов прочесывает длинной очередью лесополосу за полем. Его автомат глушит меня, я уже ничего не слышу и долго еще не буду слышать после такой работы по противнику. Поясню, что Сухов работает своим автоматом тут же, в окопе, и находится от меня на полшага чуть позади и правее. Его калашников, считай, около моего уха работает. Пулеметчики отрабатывают лесополосу за открыткой, а я снова и снова бью по лесополосе за полем, меняю опять направление удара и бью по кустарникам перед открыткой. И вот, работу закончили… Сегодня мы расстреляли порядка 80 магазинов. Теперь надо набивать снова магазины, и хорошо, что россыпью остались патроны в мешке, который стоит по нашу сторону бруствера под крышей окопа. Потом будем по очереди чистить автоматы. Сначала я свой чистить буду, а потом Сухов. Но сейчас у нас есть еще автомат Тиграна, и это хорошо, так как два наших автомата для такой работы это мало. Прошло не более получаса, как мы прекратили беспокоящий огонь, и снова по нам ударил украинский миномет. После удара, когда все закончилось, пулеметчики, что впереди нас стояли в окопе, начали звать на помощь. Оказалось, что оба ранены в ноги. Я бросился к их окопу и помог одному вылезти из него. Добрались до края нашей точки, передал его другим бойцам с «Галины-28». Наш командир, прибыв к окопу пулеметчиков, вытащил второго. Видимо, на «Галине-28» будут ждать эвакуацию, сами не дойдут. Здесь, на 29-м участке, делать им нечего…. Здесь смерть витает. Ближе к 17 часам слышим по рации:

– Сожгли их машину, минометчиков украинских.

– Точно?

– Крики слышны. Раненые. Стонут. Слышим. Сухов аж повеселел.

– Ну, вот и сожгли этих специалистов, которые по нашему окопу били, это они.

– Думаешь, они? – спрашиваю я недоверчиво. – Мало ли какую машину сожгли с минометчиками…

– А вот это завтра по почерку узнаем. Обстреливать нас не прекратят, а почерк узнаем. Если класть не будут так же рядом с нашим окопом, то этих спецов сожгли. Конечно, они враги, но за профессионализм их надо все же уважать. Спецы настоящие. Так класть, и чтобы за два метра от нас.

– Так мы их кровь пьем какой уже день.

– Думаю, координаты сняты были сразу с этих окопов украинских ими. Наверное, сразу координаты снимают. Отходят. Вроде бы отступили, вроде бы мы заняли позиции у них штурмом, а потом начинают выбивать нас из минометов своих.

– А вот представь, Сухов, что так бы дралась именно Советская армия с противником.

– Советская школа!

– Генетически, по биологии они нас слабее, а знания-то еще с советских военных училищ у них.

– Верно. Мы с тобой уже здесь одни остались. Говорят, что Амбра сегодня последний день с нами. Его на другое направление отправляют.

– А кто будет?

– Я старшим точки буду, сказали. А сюда эфэсбэшника пришлют.

– Какого эфэсбэшника?

– Он из лагеря. Раньше в ФСБ работал.

– Понятно. На штурм скоро? Не слышно ничего там в руководстве?

– Это не знаю. Пока сидится, сидим здесь. Успеем поштурмовать еще.

– Скорее бы все здесь зачистить и в Бахмут. Мы же в Бахмут идем…

– Нет, Провиант, мы идем в Москву, – и тут, при этих словах Сухова, я понял, что он продвигается с помощью оружия к себе домой, в Москву. Устал он в тюрьме, устал он в лагере, и домой ему хочется, к жене. Он, Сухов, дерется как настоящий мужик за свою свободу с оружием в руках, и деньги ему не нужны даже. Его девиз «Оружие и Свобода!» – благородно. И ведь добросовестно Сухов сражается и понимает, что его «внуки на него сейчас смотрят», и потому нет у этого человека, который лет на семь старше меня, права проявлять малодушие и быть безответственным. Я живу в одном окопе с настоящим воином, так я и сам воин. Разве я боюсь потерять свою жизнь? Нет. А разве я боюсь отнять чужую жизнь? Нет. Каждый из нас здесь за идею, ну и, конечно, за деньги, так как мы все же, джентльмены, солдаты удачи. Улыбаюсь, когда пишу эти строки. Джентльменом быть здорово! Умный поймет.