Вагрия. Варяги Руси Яра: очерк деполитизированной историографии

Этот пример показывает, что три столетия – вполне достаточный срок для того, чтобы господствующий чужой язык изменил родной язык основной части населения, создав новый диалект; в дальнейшем, при одной исторической ситуации эти диалектные отличия могут постепенно стереться, тогда как при другой ситуации – перерасти в новый самостоятельный язык. Если перенести данный пример на соотношение между асами и ванами в Кавказской Албании, то уже трехвекового господства ванов над асами хватило бы, чтобы создать язык славянский, или даже русский, но с тюркской фонетикой. Эта же языковая ситуация могла продолжиться и в Парфии, и в Ютландии.

Возвращаясь к проблеме «лингводинамики», можно сказать, что чем более развит в культурном (или в элитарном) отношении воздействующий язык, тем как бы больше его языковая «масса», тем сильнее он «давит», тем быстрее и глубже произойдут изменения в языке, на который он воздействует. По сути дела А. С. Шишков как раз и показал, что русский язык обладает наибольшей языковой «массой», поскольку полностью объясняет вводимое слово, тогда как другие языки, заимствуя его, берут часть его языковой оболочки и часть семантики. Чтобы взять слово целиком, необходимо, чтобы язык, в который заимствуется данное слово, находился бы на столь же высокой ступени развития, то есть как бы обладал такой же «массой». Но степень развитости языка не меняется ни за десятки, ни даже за сотни лет – тут необходимы тысячелетия. Поэтому новая дисциплина, которая должна возникнуть на базе исследований Шишкова, лингводинамика, не претендует на подмену собой компаративистики в тех случаях, когда языкам предоставлена свобода самостоятельного развития. Она вступает в свои права лишь тогда, когда один язык, донор, «давит» своей лексикой, словообразованием и отчасти грамматикой, а другой язык, «реципиент», воспринимает это давление через призму своей фонетики, небольшого костяка оставшихся «материнских» слов и свою лингвистическую картину мира.

Изменение роли русского языка. В компаративистской теории наиболее древними языками из реально зафиксированных (а не гипотетических) считаются санскрит, затем греческий и латинский. Германский полагается не очень древним, балтские языки считаются более молодыми, славянские, тем более русский, – наиболее молодыми. Однако почему-то литовский оказался сохранившим некоторые «древние» черты, и его довольно часто используют в компаративистике для демонстрации тех или иных архаических черт. Между тем, если встать на иную, проводимую в данной работе точку зрения о том, что русский язык – наиболее древний (пока мы выдвинем такое предположение, никак его не обосновывая), то все данные компаративистики весьма пригодятся. Они нам сообщат другую информацию: совсем недавно (после Великого переселения народов, в V–VI вв. н. э.) в орбиту русского влияния попали балтские языки (тоже тюркские по своему происхождению), несколько раньше (лет на 800, сначала в Кавказской Албании, потом в Парфии, затем в Ютландии) там оказались тюркские языки, породив германские, еще раньше то же произошло с латинами и эллинами, и еще раньше – с ариями Ирана и Индии. Так что так называемые индоевропейские языки – это просто креольские языки азиатских народов, перешедших на русский язык. А их индоевропейское родство – это русская основа всех креольских языков.

Таким образом, русский язык перемешается из периферийного положения, которое ему отводит лингвокинематика, на центральное место, в котором его находит вновь создаваемая лингводинамика.

Промежуточный итог. Для исследования перехода тюркского языка в германский существующей компаративистики оказалось недостаточно: компаративистика описывает свободное развитие языков, а нам необходимо было рассмотреть влияние одного языка (в данном случае русского) на другой (в данном случае тюркский), чтобы понять, как получился новый язык (в данном случае германский). Такова цена доказательства.

Пока наше рассмотрение велось на теоретическом уровне, где постулировалось существование не только славянских, но и русского языка в глубокой древности. На сегодня такое положение лингвистике не известно. Для того чтобы его допустить, необходимо привести убедительные доказательства, желательно археологические, того, что русский язык существовал ранее VIII в. н. э., то есть ранее призвания Рюрика в Русскую землю. Пока такие данные отсутствуют. Кстати, желательно показать, если будут предложены какие-то новые археологические доказательства, почему они не вошли в современную археологическую науку. Ведь если они объективно существуют, их должны замечать все, а не только я один.

ИЗ ЭПИГРАФИКИ