Ваксберг А.И. Моя жизнь в жизни. В двух томах. Том 2

Георгия и меня ввели в исполком, и мы приняли несколько хороших решений — о защите прав человека, о едином фронте борьбы с терроризмом, наркоманией и чем-то еще, о многом другом, столь же полезном, — решений, реальная цена которым была, естественно, круглый ноль, ибо не было на свете тех сил, которые хоть одно наше, пусть даже очень толковое слово могли обратить в реальность. Но слова все равно были и вправду хорошие, иные из них я, довольный собою, сам и писал, подписаться под ними было не стыдно, а о том, кому все это нужно, как-то не думалось. Единственно достижимым решением был выпуск на нескольких языках международного журнала «Энигма», который, возможно, и появился бы, но события в нашей стране вскоре приняли неожиданный оборот, покровители Ассоциации — кто сгинул, кто лишился постов, кто добровольно расстался с жизнью, а партийный монстр — источник финансирования этого дорогостоящего мероприятия — ушел в подполье, растворившись в темных структурах, дома и за границей, и нацелившись совсем на другие траты.

Все же одну свою задачу — одну из самых главных, пожалуй — Юлиан успел осуществить. Он создал, пусть только на русском, ежемесячную газету «Совершенно секретно», тесно связанную (Юлиан, в отличие от своих преемников, никогда этого не скрывал) со спецслужбами и являвшуюся их рупором. Он знал, что лубянские тайники хранят немыслимое количество страшной, но и увлекательной информации: даже ничтожная доля их несметных сокровищ, которой они позволили бы стать достоянием публики, могла питать это издание многие годы. В том, что такой ежемесячник не залежится в киосках, что он сразу себя окупит и не будет нуждаться в дотациях, Юлиан, разумеется, знал. Впрочем, чтобы вычислить это, не надо было быть Юлианом Семеновым.

По нескольку раз в день он звонил двум своим благодетелям, докладывая о ходе прений, о приватных разговорах с гостями и получая инструкции: Валентину Фалину, который возглавлял тогда АПН, и Валерию Болдину — тот был тогда, если не ошибаюсь, помощником Горбачева. Раз или два говорил с Николаем Кручиной, держателем всех финансовых тайн родной и любимой партии, — четыре года спустя тот вывалится из окна своего кабинета на Старой площади. Сам или с чьей-то дружеской помощью — достоверно об этом пока ничего не известно. Со всеми тремя он разговаривал вполне почтительно, но и вполне доверительно, как давний знакомый, как приближенный. О чем бы он ни просил, — всегда получал добро. Умел убеждать. А на деньги (речь неизменно шла о деньгах) тогда не скупились. Тем паче, что всем хорошо было известно: себе в карман Юлик их не кладет, у него их и так хватало с избытком.

Мне кажется, Юлиан искренне верил в то, что к его грандиозному начинанию мир тотчас проявит интерес, а медии повсеместно раскрутят. Для этого в главном зале международного пресс-центра на Зубовском бульваре была созвана конференция с участием всех членов исполкома — их привезли сюда прямо из Ялты и ради нее задержали в Москве. Юлиан попросил меня приехать на час раньше для важного разговора. Мы уединились в баре за отдаленным столиком, и, прежде чем перейти к делу, Юлиан оглушил себя порцией виски.

— Старина, — сказал он наконец, — на пресс-конференции ты мне нужен не для ответов, с этим я справлюсь сам, а для вопросов. Точнее, для одного. Значит, так: ты держишь паузу, даешь всем высказаться, потом поднимаешь руку, и я под занавес даю тебе слово. Скажу: лимит времени ограничен, пора подводить черту. Обведу глазами лес поднятых рук и остановлюсь на тебе… Последний вопрос задаст господин Ваксберг. И ты его задашь.

Он смолк — я ждал продолжения.

Продолжения не было — Юлиан пошел к стойке заказывать еще одну порцию виски.

— Какой вопрос, Юлик, — подыграл я ему, когда он вернулся.

— Ах, да, вопрос… Ты меня спрашиваешь: «Верно ли, Юлиан Семенович, что, как утверждает весь мир, вы являетесь полковником КГБ?»

И опять он замолк. Было вполне очевидно — по его сценарию я должен выразить удивление: «Зачем тебе это, Юлик?». Я выразил.

— Ты получишь ответ: «Это наглая ложь!» — Он сощурился и пронзил меня взглядом. — Да, отвечу я: это наглая ложь. Потому что я не полковник. Я — генерал КГБ. Прошу иметь в виду.

— Юлик, — вздохнул я. — Ты же знаешь, что мне трудно тебе отказать. Но на этот раз все-таки откажу. Почему ты хочешь, чтобы я выглядел идиотом?

Вздохнул ион:

— Ладно. Черт с тобой. — Помянул он, конечно, не черта. — Я это предвидел и подготовил запасной вариант. Но все-таки было бы лучше, чтобы спросил ты. Прозвучало бы с долей иронии. А где ирония, там и туман: пойди — разберись.