Вакцина от страха

Когда Калюжный узнал о том, что его банально кинули, он впал в бешенство и стал обдумывать план дальнейших действий. Константин был не из тех, кто отступает при первых же трудностях. Впрочем, в большой бизнес слабаки не попадают, отсеиваются на более низких этажах. Миллионами ворочают другие люди – те, что «со стальными яйцами». Калюжный был как раз из таких. Он потребовал от Али заплатить неустойку, на которую имел по всем понятиям, да и по договору, полное право, поскольку партнер не предупредил поставщика заранее, и тот потерял кучу денег. Коварный папаша Омар кивал, подливал чай в пиалу Калюжного и льстиво улыбался. На прощание, словно издеваясь, он не сказал бывшему партнеру ни слова о неустойке, лишь подарил Константину дорогой табак и красивый кальян. Калюжный все понял и пришел в ярость. Он запустил стеклянным, затейливо разукрашенным сосудом в стенку, и кальян разлетелся на мелкие кусочки. Затем русский бизнесмен разразился матерной тирадой, понятной на всех континентах, и покинул коварного партнера, громко хлопнув дверью. Основания для ярости у Калюжного были более чем серьезные. Он, как обычно, взял большой кредит для закупки оборудования, и теперь надо было думать, как и чем его отдавать.

После встречи с Али Константин Васильевич впал в уныние. Он понимал: банкир Серега Пыльев по кличке Пылесос, которого Калюжный знал много лет, не будет ждать возврата кредита дольше, чем было оговорено и подписано на бумаге. В Ореховской группировке, куда когда-то входил Серега, конкретные пацаны не позволяли себе «рассиропливаться», «входить в положение» и «проявлять понимание» – короче говоря, вести себя, как бабы. Для серьезного разговора с Пылесосом Константин Васильевич и отбыл из Ниццы в Москву, прихватив с собой молодую подругу и сынишку. Калюжный надеялся довольно быстро все разрулить, продав кое-что из недвижимости. Знал бы он, что больше не вернется на Лазурный берег и вскоре найдет покой на московском кладбище, а в том лучшем из миров, куда он попадет, никакие кредиторы его уже не достанут… Эх, как говорится, знал бы прикуп, жил бы в Сочи – то бишь, на любимом юге Франции.

Критикессы получают лайки

Македонский внезапно понял, что впервые в жизни не получает от прогулок по набережной Круазетт никакого удовольствия. В прошлые приезды он обожал не спеша пройтись вдоль моря, придирчиво разглядывая белые яхты и круизные лайнеры, и размышляя о том, что коль скоро он гуляет здесь, а не в дождливой Москве, значит, жизнь удалась. А теперь…

Критик шел по набережной, постоянно оглядываясь и опасаясь увидеть в любую минуту новых знакомых. Отвратительных типов, что ни говори! В каждом прохожем ему чудились Колян или Михась. Те и впрямь могли легко замаскироваться, поскольку французы, все, как один, прогуливались по набережной в медицинских масках. Европа, блин! Заметив подобное «маскобесие», критик похолодел: в такой толпе русские бандиты легко могут затеряться и в любой момент опять схватить его за шкирку, как котенка.

Македонский попытался взять себя в руки и оценить ситуацию реально. Зачем он этим костоломам? Еще в кафе те просветили его опытным взглядом, словно рентгеном, и поняли, что у критика за душой максимум сто евриков. Недаром же они обозвали его Облезлым! Эх, напрасно он поддался на уговоры полицейских остаться на фестивале! Вечером был бы дома, пил водочку под хорошую закуску и рассказывал жене байки о фестивальных Каннах в эпоху ковида.

«Нет, это уже паранойя! Надо срочно заняться работой!»

Македонский попытался волевым усилием изгнать из головы навязчивые страхи. В конце концов, он приехал в Канны не бегать по крышам, а смотреть лучшее европейское кино, записывать впечатления, анализировать их и оперативно переправлять репортажи в редакцию. Если он немедленно не возьмет себя в руки, конкуренты тут же обскачут на повороте, начальство даст ему пинка под зад, и что тогда? Изданий, посвященных кино, раз-два и обчелся, да и в тех засели свои бодрые предпенсионеры и вросшие по пояс в редакционные столы пожилые пенсы. Придется кропать давно задуманную книгу о новой этике в кино. Интересная работа, конечно. Вот только кто сейчас платит за книги, в особенности за такие – с маленькими тиражами, для узкой целевой аудитории? Да и сколько человек ее прочитают…