Валентайн

Да нет же, говорит Корина. Злитесь. Это единственное, что дает мне сил встать утром с кровати.

Ветер усиливается, и впервые за всё это время думаю, что завтра или через день может пойти дождь. Корина трогает Старую Даму, большим пальцем гладит ложе. Красивая винтовка, Мэри Роз. У Поттера была такая же. Когда он умер, я отправила её Алисе. Они такие красивые, иногда забываешь, что они могут сделать. В общем, трудно быть одной с детьми весь день и каждый день. Понадобится помощь – скажите.

Я смеюсь. А вы просили?

Не поняла?

Вы когда-нибудь просили помощи?

Нет, говорит Корина. Ветер подхватывает прядки её жидких волос и сбрасывает ей на лицо. Она поворачивается, чтобы идти домой, пошатывается, держится за стол и чуть не падает, споткнувшись об удлинитель.

Я берусь за шнур и прошу её подождать. Подхожу к штепселю и вставляю вилку. Свет заливает каждый уголок двора. Господи Боже! Корина моргает и закрывает лицо ладонями. У вас тут как тюремный двор.

По полу тянутся шесть белых удлинителей – каждый к алюминиевому софиту. Бабушка называла их «серебряными фонарями». Она развесила их, когда койоты стали воровать кур. Двор заполнен большими кругами света, только за края его цепляется темнота. Мне видно всё.

Корина ушла; я стою, свет пронизывает мою юбку. Здесь, во дворе, в этот поздний час я не могу стрелять из Старой Дамы, поэтому беру ружье Эйми, мелкокалиберку. Расставляю банки из-под «Доктора Пеппера» на заднем заборе и выкуриваю Коринину сигарету. Потом сбиваю банки с забора, одну за другой, слушая, как они падают на землю. Когда приходит кот Дебры Энн, я прицеливаюсь в него. Он подкарауливает саранчу на шлакоблочном заборе, бьет лапой, и она падает в проулок. Я ставлю винтовку на предохранитель и думаю: каково это – убить кого-то просто из-за того, что можешь. Кот уходит, а я стою в темноте, смотрю на звезды, слушаю, как усиливается ветер. Потом просыпается малыш и плачет – опять проголодался, – убираю винтовку и иду к нему.

Дебра Энн

Небо сделалось цвета старого кровоподтёка, и видна за пятьдесят миль туча пыли, летящая по улицам городов еще меньше Одессы – городкам вроде Пекоса, Кермита и Ментона. Рыжая мгла подхватывает перекати-поле, камешки, воробьев, всё, что может поднять, перенести и снова бросить на землю. Когда ветер налетает на эти иссохшие равнины, солнце исчезает и туча покрывает всё, что есть – водонапорные башни, загоны для скота, градирни нефтехимического завода, нефтяные вышки, поля сорго, рассеченные грунтовыми дорогами. За городом скот сбивается в кучу, коровы с безумными глазами мычат, призывая телят, чьи запахи унес ветер. На заводе люди слезают с башен и бегут что есть духу к бытовкам. Буровики бегут с платформ и прячутся в грузовиках, по трое втиснувшись в кабину. А новички, самые молодые в бригаде, и мексиканцы – те лежат в кузове, впопыхах накрывшись тяжелым брезентом, четверо или пятеро притиснувшись друг к другу, – задом к яйцам, стараясь не тереться друг об друга.

На Ларкспер-Лейн Дебра Энн стоит перед домом и смотрит, как над землей вырастает тысячефутовое облако. По улице кувыркаются газеты и катятся клубки перекати-поля. От пеканов отрываются ветки; электрические провода будто дергает рука сумасшедшего кукольника. От окна спальни миссис Шепард отрывается рама с сеткой, падает на соседскую клумбу анютиных глазок, встает торчком и уносится по улице. Дебра Энн приходит к дому Эйми, и они стоят на дворе с Лорали и Кейси, в глаза и волосы им набиваются песок и пыль, одежда облепляет тело. Позже они узнают, что в трейлерном поселке в Вест-Одессе от торнадо погибли пять человек. На заводе в смену мистера Ледбеттера рабочий упал с градирни, сломал шею и умер почти мгновенно.

Пыль закрыла солнце, и желто-серое небо приняло цвет спелой сливы. Буря набрасывается на девочек, но они продолжают стоять на дворе. Миссис Шепард открывает дверь и кричит: Девочки, что у вас с головами? Живо в дом! Они продолжают стоять. Но когда ветер на минуту стихает и всё замирает вокруг, они поднимают головы и видят, что небо стало лиловым – раскрашено под смерч, как говорит миссис Ледбеттер, – и птицы смолкли, и ветер гремит, как надвигающийся поезд. И тогда они бегут к дому Эйми.

Вчера Джесси заработал последние деньги для выкупа грузовика, и Д.Э. сказала ему, что теперь надо только дождаться удобного момента. Сейчас она смотрит из кухонного окна у Эйми: интересно, чем он сейчас занят и думает ли о том же, о чем она? Лорали звонит домой и минуты две слушает крики матери. Отлупит меня, когда это кончится, говорит она девочкам. Кейси звонит в боулинг, сообщить матери, где она, а Д.Э. звонит на проходную олефинового завода, куда только что устроился папа. Она знает, что денег будет чуть меньше, зато приходить будет раньше и субботы будут чаще всего свободными. Может быть, жизнь станет полегче, говорит она подругам, и они кивают. Может быть.