Валентин Фалин – уникальная фигура советской дипломатии

Обратимся к документам. Директива Совета национальной безопасности США № 112 (1953): «Переговоры (с Советским Союзом) есть орудие в политической войне». Они должны начинаться, когда Соединенным Штатам потребно выиграть время или смутить другую сторону соблазнительными обещаниями. Трумэновская установка на то, чтобы не связывать американцев фундаментальными обязательствами, не отменялась. Еще больше скажет аналитикам меморандум СНБ 5412/2 (1955). Он предусматривал враждебные СССР санкции в торговле Запада с Востоком, осуществление подрывных военных и паравоенных акций, как открытых, так и тайных, причастность НАТО к которым нельзя или трудно было бы доказать. Далее. Речь велась об информационных интервенциях против СССР и дружественных ему стран, саботаже, организации бегства «борцов за свободу», поддержке подпольных движений. Согласно меморандуму, поношение всего советского не должно было сводиться к вульгарной антисоциалистической пропаганде. Более обещающим называлось поощрение в странах народной демократии национализма и русофобии, унаследованной от царских времен, нагнетание общественного недовольства во всех формах, учитывая специфические особенности каждой отдельно взятой страны.

В тексте меморандума № 5412/2 не упоминается использование двойных агентов для компрометации политических деятелей, тяготевших к сотрудничеству с СССР. Но именно секретные службы США спровоцировали дело Сланского в Чехословакии, Гомулки в Польше, чистки в Болгарии, углубление конфликта Сталина с Тито.

Значит ли, что Соединенные Штаты отодвигали на второй план свои ядерные козни? Конечно нет. Сошлюсь на попытки генерала Макартура во время корейского конфликта без санкции Белого дома применить против КНДР и, возможно, Китая ядерные заряды. США навязывали Франции использование американского ядерного оружия для прорыва окружения, в которое попал в 1954 году французский экспедиционный корпус в районе Дьенбьенфу (Вьетнам). Парижу хватило ума отказаться от данайских даров. Упоминаю только некоторые из целого ряда сходных ситуаций.

В президентство Эйзенхауэра на рассмотрение главы Белого дома военные по меньшей мере трижды вносили проекты приказов о нанесении по СССР всесокрушающих ядерных ударов. При этом делалась оговорка: Советский Союз Соединенным Штатам не угрожает, тем не менее нецелесообразно упускать момент, пока США обладают подавляющим превосходством. Эйзенхауэр разделил скепсис начальника штаба армии генерала Риджуэя и приказов не подписал.

Ко времени прихода в Белый дом Дж. Кеннеди Советский Союз и Соединенные Штаты владели ядерным потенциалом, достаточным для уничтожения биологической жизни на земле 30—40 раз. Кеннеди в июле 1963 года публично признал, что США за час в состоянии уничтожить 300 миллионов человек, то есть за сутки все человечество. Это был намек на необходимость искать выход из патовой ситуации – в случае американской агрессии Советскому Союзу достаточно было бы взорвать свой ядерный арсенал на собственной территории, чтобы наступила планетарная ядерная зима.

Эксперты докладывали Н.С. Хрущеву, что Соединенные Штаты сознательно все глубже втягивают Советский Союз в гонку вооружений, дабы подорвать советскую экономику. Действительно, индустриальная база, на которую опирались США и их союзники, примерно в семь раз превосходила потенциал советской экономики. Хрущев реагировал на это следующим образом: в 1956 году Москва предложила НАТО программу радикального сокращения вооружений под строгим международным контролем. Эта инициатива не нашла отклика, поэтому, продолжал Хрущев, у нас нет другого выбора, чем принять вызов. Аналогичные представления мы, эксперты, делали советскому руководству в годы правления Л.И. Брежнева. Тоже безрезультатно. Аргумент, что при наличии новейшего оружия страна крайне уязвима, если она не способна обеспечить достойный уровень жизни своего народа, до сознания власть имущих не доходил. Если самая справедливая социальная идея превращается в абстракцию, ее не защитит никакое оружие.

В 1981 году на встрече в верхах стран НАТО было принято решение навязать Советскому Союзу состязание в создании «умного оружия». Его конструирование и производство обходилось в пять раз дороже, чем изготовление ядерного. Н.С. Огарков (Генштаб ВС СССР) и Н.К. Байбаков (Госплан) доложили политическому руководству, что наша экономика, и без того сверх меры перегруженная оборонными заказами, дополнительного бремени не выдержит. Оба были освобождены от занимаемых должностей. Инерция контрсилового мышления превозмогла доводы здравого смысла и трезвые расчеты. Страна погружалась в бездонный омут.