Валентин Фалин – уникальная фигура советской дипломатии

Стране «неограниченных возможностей» уже на заре XX века становилось тесно в ее границах и сферах влияния. Экспансия США – и в теории, и на практике – никогда не исчерпывалась «освоением» рынков сбыта и источников сырья. Капитальная ревизия американской политической доктрины, поворот в пользу безусловного приоритета силовых поверий совершился к концу Второй мировой войны. Лучшей обороной объявлялось превентивное нападение. Масштабы милитаризации страны предопределяла задача стать сильнее любого государства или коалиции государств в любом регионе Земли и обретение способности вести одновременно «две с половиной войны».

В орбиту американских интересов включались вся планета и околоземное пространство. Никаких белых пятен, выводивших отдельные регионы за скобки военной конфронтации, не признавалось. Нейтралитет клеймился как «аморальная политика». Догма – кто не с нами, тот против нас загодя исключала нахождение сбалансированных решений, в частности по германской и японской проблематике.

Что касается российского направления, основополагающие вехи стратегии США были проставлены в 1946—1949 годах. Варьировалась тактика, в такт с военно-технологическими новациями обновлялся инструментарий силового и психологического давления, но коловращение происходило вокруг одного стержня – исполнения приговора Советскому Союзу: он должен был кануть в Лету. Не потому, что СССР кому-то угрожал. Сам факт его существования квалифицировался как несовместимый с американской безопасностью.

Вашингтону принадлежит сомнительная честь деградирования политики и дипломатии, международной торговли, информатики в продолжение войны иными средствами. Непредсказуемость действий почиталась и поныне слывет на американском олимпе за важнейший стратегический резерв. Она – неотрывная часть балансирования на грани войны, позволяющего держать мировое сообщество в постоянном напряжении, а США – владеть инициативой. Производным от непредсказуемости является «право» на первый, превентивный удар по любому «потенциальному противнику» в любое время и любыми видами оружия.

«Превентивность», «упреждение», «подавление опасности в ее зародыше» и тому подобные термины вводились в оборот для оболванивания обывателей. Внутренняя логика подчинялась и подчиняется другим критериям, а именно: «отсутствие доказательств не есть доказательство отсутствия» (угрозы). Для вооруженных сил США вводился режим постоянной готовности, а для принятия решения всей наличной ложью обрушиться на «противника» достаточно «подозрения» или, согласно редакции 2006 года, «ощущения», что назревает нечто неладное, или констатация наличия такого «окна уязвимости» у объекта нападения, которая почти наверняка избавляет агрессора от возмездия.

За минувшие полвека в США было наработано более дюжины моделей казус белли. Вот некоторые наиболее одиозные. Если в каком-либо районе мира разовьются события, подкрепляющие советские позиции, Вашингтон вправе применить оружие вне зависимости от того, причастна Москва или не причастна к этим событиям. Создание неподконтрольной американцам стороной оборонительного оружия, обесценивающего наступательный потенциал Соединенных Штатов, есть нетерпимый вызов безопасности последних. В отсутствие более удобных предлогов называлась возможность развязывания войны по идеологическим мотивам.

С 1946 года Вашингтон держался установки – заключать только такие соглашения, которые, фиксируя чужие уступки, не обременяли американцев равновеликими обязательствами. Кроме того, в документы, под которыми администрация США проставляла подпись, внедрялись словосочетания, дозволявшие произвольное, «расширительное толкование» и эвентуальный сход с правового поля. Пример тому – договор по ПРО. В арсенале средств, девальвирующих партнерство, значились затягивание или отказ от ратификации достигнутых договоренностей.

Изложенное выше не экскурс в историю ради истории. Скорее, это опись профилирующих элементов также современных политической, социально-экономической, военной доктрин Соединенных Штатов. Естественно, время и научно-технологические перемены побудили скруглить кое-какие углы, где-то переупаковать и даже прополоть заготовки 50—70-х годов. Однако «освеженные» при Никсоне, Картере, Рейгане, Буше доктрины не стали менее деструктивными. А после распада СССР высокомерие и беспардонность Вашингтона вообще вышли из берегов.

На Земле почти не осталось мест, которые громогласно не столбились бы как сфера «жизненных американских интересов». С некоторых пор внедряется требование «интернационализации» природных богатств, доставшихся по прихоти судьбы отдельным странам. Под прицелом попечителей «общечеловеческих ценностей» российская Сибирь.