Валентина

Родственники девушки были очень доброжелательной, трудолюбивой еврейской семьей, состоящей из пяти человек: тети Баси, ее сына, невестки и двух детей – моего ровесника Лени и годовалой девочки Лены. Сын трудился на заводе и в первые же дни войны был призван в ряды Красной Армии. Наша семья была очень дружна с ними. Часто после трудового дня сын встречался с папой и другими мужчинами нашего дома за садовым столом – «забить козла». По случаю какого-нибудь семейного события нас приглашали в гости. Тетя Бася неизменно поражала всех своим кулинарным мастерством. Больше всего мне запомнились свиное жаркое и фаршированная рыба фиш. Так и называлось последнее блюдо. Часто потом мне приходилось есть эту еду, но такой вкусной рыбы пробовать не доводилось. Я была свидетелем того, как эта женщина, восседая на табурете в общем коридоре, несколько часов перемешивала в металлическом казанчике, подогреваемом на примусе, мясо и лук, создавая свои кулинарные шедевры.

Тогда мы еще были недостаточно осведомлены о зверствах гитлеровской клики и даже представить не могли, что однажды окажемся свидетелями гибели всего семейства, от мала до велика, от пули немецкого изверга. Я считаю своим долгом сделать такое отступление, как свидетельница тех страшных событий. Мы, оставшиеся в живых, не должны забывать бесчинств, которые творили нацисты, убивая прекрасных, ни в чем не повинных, беззащитных людей, детей. Следует постоянно помнить о той мировой катастрофе, чтобы такая человеческая трагедия была последней на Земле и не повторилась никогда. Нужно любыми способами напоминать об этом, тем более когда видишь, как в определенных странах успешно взрастают семена нацизма.

Мадьяровец одним прыжком оказался рядом с Раей, зарычал как дикий зверь, попытался ее схватить своими ручищами, но не сумел. Она увернулась и выскочила в открытую дверь, он ринулся за ней. И тут началась погоня за несчастной. Мы, естественно, не могли остаться равнодушными к случившемуся, прекрасно понимая его намерения. Единственное, что мы были в состоянии сделать, – спрятать Раю у кого-нибудь в комнате. У нас перед врагом оказалось большое преимущество: некоторые квартиры между собой сообщались, о чем он не ведал. Рая забегала в одну квартиру и через дверь, о которой было известно только нам, вбегала в другую комнату и там пряталась.

И вот Рая оказалась у нас. Мы с бабушкой выскочили в коридор, захлопнув дверь комнаты, в которой осталась девушка. Мадьяровец был сильно пьян, и, с одной стороны, это было нам на руку, так как он плохо ориентировался в пространстве, с другой – превращало его в обезумевшего, дикого, разъяренного зверя. От бессилия гитлеровец начал беспорядочную стрельбу из пистолета по дверям квартир, нашей досталось больше всех. Очевидно, звериное чутье подсказывало ему, что девушка находится там. Мы с ужасом наблюдали за происходящим. Гитлеровец не унимался, продолжая беспорядочно палить, рыскал по дому в поисках жертвы. Теперь он был опасен для каждого из нас. Хорошо, что мама и сестра вовремя убрались в подвальное помещение и у нас с бабушкой были развязаны руки.

В какой-то момент мадьяровец пропал из вида. Стоя на крыльце, я лихорадочно соображала, что делать, как быть дальше. Остальные жильцы, слава богу, спрятались – кто в подвальное помещение, кто в дворовую щель, на этаже мы остались вдвоем с бабушкой. Ситуация складывалась не в нашу пользу, надо было каким-то образом отвлечь его от преследования и стрельбы. Но как? И случай представился, когда гитлеровец, шатаясь, выбежал на крыльцо и оказался рядом со мной. Ни секунды не раздумывая, я выбила из трясущейся руки негодяя пистолет, который, подпрыгивая, покатился по ступенькам высокого крыльца и угодил в углубление. Именно напротив этого места находилось окно полуподвального помещения, где проживала у тети Баси Рая. Бросив на меня уничтожающий взгляд, гитлеровец бросился к колодцу за пистолетом. Для того чтобы в таком состоянии достать из узкого глубокого колодца оружие, явно требовалось какое-то время, чем и следовало воспользоваться. Я стремглав бросилась в свою квартиру, схватила за руку обескураженную девицу, к нам, как всегда, присоединилась бабушка, и я, ничего никому не объясняя, потащила обеих к лестнице, ведущей в полуподвальное помещение к черному ходу. Мы выбежали из дома и помчались куда подальше. Оставаться на территории своего двора было опасно не только для нас, но и для тех жильцов, которые спрятались в дворовой щели. Раз уж мы с бабушкой отвлекли внимание гитлеровца, что называется, взяли огонь на себя, надо было попытаться довести дело до благополучного конца. Мы решили податься в соседний двор медицинского института, памятуя, что там должна быть бесхозная, безлюдная щель.