Валентина

– Но моя сестра действительно может не опасаться Теодора? – спросила она. – Я достаточно хорошо его знаю, он попытается вернуть ее, особенно после того, как ваша армия войдет в Россию. Это злопамятный мерзавец и просто так Валентину не отпустит.

– Я сделал все необходимые распоряжения, – сказал Де Шавель. – Вы с Валентиной занесены в список особ, находящихся под защитой. Пока она находится здесь в имении, граф бессилен что-либо сделать с ней. Это же относится и к вам. Что бы вы ни делали, держите Валентину здесь, пока не завершится кампания.

– А что потом? – спросила она. – Если вы, конечно, победите.

– Разумеется, победим, – заметил он. – Мы вернемся с победой через шесть месяцев, вот увидите. Если мне повезет и я вернусь живым, то я убью этого типа. По крайней мере я чувствую себя обязанным сделать это за вашу сестру, а в вашей семье нет мужчин, которые смогли бы сделать это. Если же я не вернусь, то попрошу это сделать кого-нибудь другого за меня.

– А если император проиграет войну? – тихо спросила она.

– Тогда вам придется обороняться самим, – ответил он. – Не сомневаюсь, что вам удастся дать отпор любому мужчине, княжна. Даже графу Груновскому. Теперь я должен ехать. Солнце уже взошло.

– Я немного провожу вас, – сказала Александра. – Моя сестра спит, я не стану ее будить.

– Лучше не надо, – сказал Де Шавель. – Попрощайтесь с ней за меня. Позаботьтесь о ней. И скажите ей, чтобы она забыла меня.

– Обязательно, – заверила она. – Все сделаю для этого.

– Буду вам очень благодарен, – с серьезным видом сказал он. – Она достойна счастья.

Карета уже ждала внизу, он забрался в нее, привели и большого черного жеребца. Он взбрыкивал и метался, и его могли удерживать лишь два конюха. Де Шавель выглянул из окна кареты и увидел, как в седло взвилась княжна, она держала коня, как натянутую тетиву, сдерживая крепкой рукой. Затем карета и всадница все быстрее и быстрее стали удаляться от дома и направились по дороге от Чартаца. Валентина смотрела на них из окна. Она стояла там до тех пор, пока карета и всадница не превратились в крохотные черные точки, а затем и вовсе исчезли из вида. Глядя на них, она молилась о том, чтобы, несмотря на войну, на мужа и на то, что он не любит ее, он все же вернулся бы когда-нибудь в Чартац.

– Я разделяю вашу точку зрения, граф. Очень вам сочувствую. – Потоцкий качал головой, слушая, что говорит ему разгневанный граф. – Мне очень жаль, но ничего не могу поделать.

Груновский наклонился вперед, он провел двадцать пять минут, ожидая аудиенции с Потоцким, и весь дрожал от злости. Он разозлился еще больше, когда увидел, что причиной задержки был молодой майор из штаба Мюрата, только что вышедший из кабинета.

– Вы хотите сказать, граф, что французский офицер может соблазнить мою жену и сбежать с ней, и я не могу ничего сделать? Я не могу вернуть ее, не могу подать жалобу? Это неслыханно!

– Сегодня утром я принимал майора Мантесана – кажется, вы были здесь, когда он выходил от меня, – и он дал мне другую трактовку того, что произошло, она значительно отличается от вашей. Полковник Де Шавель отвез вашу жену к ее сестре в Чартац и оставил ее там. Он также сообщил мне, что обе дамы находятся под защитой французской полиции. Наш план, мой дорогой граф, прямо скажем, провалился. И если вы при этом лишились своей супруги, то мне вас жаль. Мы потеряли шанс, который больше никогда не получим. И мне страшно подумать, что произойдет, если вся эта история дойдет до Наполеона. Майор сообщил мне, что тот пока еще ни о чем не знает. Все было проделано из рук вон плохо. – Глаза его смотрели холодно. – Вам следовало бы предупредить меня, что ваша жена способна нас предать. Я бы никогда не доверился ей.

– Я поверил в ее патриотизм. И в ее любовь к сестре. Мне и в голову не могло прийти, что она станет предательницей. И за это, – сказал граф, – ее следует наказать. Вы можете пренебречь тем, что здесь задета моя честь, что мне угрожали в моем собственном доме и забрали из дома мою служанку и вещи моей жены без моего согласия – вы можете смириться со всеми этими возмутительными поступками и велеть мне сделать то же самое, а как быть с изменой? Ее предательством Польши? Она разве всегда будет под защитой Франции?

Потоцкий открыл небольшую табакерку из золота с эмалью и взял две щепотки табака, немного помедлил, затем чихнул, прикрывшись платком.

– Всегда – это очень долго, – сказал он. – Нам следует проявлять терпение. Через неделю-две наполеоновская армия вступит в Россию. А мы пока не будем забывать графиню и ее сестру.

Груновский поднялся.

– Официально мы ничего не можем сделать. Но неофициально, граф… вот если бы я взял нескольких своих людей и поехал бы с ними в Чартац, чтобы поговорить с женой…