Валентина. Леоне Леони

– Не прячьте от меня ваше лицо, – сказал он, – и не бойтесь взглянуть на призрак, который вы спасли от могилы! Я вас не просил об этом, и если ныне я стал в ваших глазах ужасным и отвратительным пугалом, пеняйте на себя. Но послушай, Валентина, моя всемогущая владычица, я слишком люблю тебя, чтобы идти против твоей воли. Скажи всего одно слово, и я уйду туда, откуда ты меня вытащила.

Тут он вынул из кармана пистолет и показал его Валентине.

– Видишь, – сказал он, – это тот же самый, все тот же самый; сослужив мне верную службу, он по-прежнему цел и невредим, и этот надежный друг всегда к твоим услугам. Скажи одно слово, прогони меня – и все будет кончено. О, успокойтесь! – воскликнул он насмешливо, видя, что сестры, побледнев от страха, с криком отпрянули назад. – Не бойтесь, я не убью себя на ваших глазах, это ведь неприлично; я знаю, что следует щадить нервы дам.

– Какая ужасная сцена! – вскричала перепуганная Луиза. – Вы доведете Валентину до могилы.

– Вы потом будете читать мне наставления, мадемуазель, – заявил Бенедикт высокомерно и сухо, – а теперь я говорю с Валентиной и еще не сказал всего.

Разрядив пистолет, он положил его в карман.

– Послушайте, – обратился он к Валентине, – ради вас я живу, но не только ради вашего удовольствия, но и ради своего. А мои удовольствия и радости были и будут весьма скромными. Я не прошу у вас ничего, кроме чистейшей дружбы, которую вы можете подарить мне, не испытывая стыд. Спросите вашу память и вашу совесть, видели ли вы когда-либо, чтобы Бенедикт, у которого нет ничего, кроме одной лишь страсти, был дерзок или опасен? А эта страсть – вы. Вам не на что надеяться, никогда у него не будет иной страсти, у него, который постарел сердцем и стал человеком искушенным; тот, кто вас любил, никогда не полюбит другую женщину, и в конце концов этот Бенедикт, которого вы намерены прогнать, не такой уж зверь! Да что там! Вы слишком любите меня, если боитесь, и вы слишком презираете меня, если надеетесь, что я соглашусь отказаться от вас. О, какое безумие! Нет, нет, пока я дышу, я не откажусь от вас; клянусь в том небом и адом, я буду рядом, буду вашим другом, вашим братом, а если нет – да проклянет меня Бог!

– Сжальтесь, замолчите! – бледнея и задыхаясь, проговорила Валентина, судорожно сжимая его руки, – я сделаю все, что вы пожелаете, я навек погублю свою душу, если это понадобится, лишь бы спасти вашу жизнь…

– Нет, вы не погубите вашу душу, – возразил он, – вы спасете нас обоих. Неужели вы полагаете, что я не желаю заслужить блаженство и не могу сдержать клятву? Увы, до встречи с вами я едва ли верил в Бога, но я усвоил все ваши принципы, принял вашу веру. Я готов поклясться в том хоть ангелам небесным, если вам будет угодно. Позвольте мне жить, Валентина, это для вас такая малость! Я не отвергаю смерть, а если я приму ее по вашему слову, будет мне еще слаще, чем в тот, первый раз. Но смилуйтесь, Валентина, не обрекайте меня на небытие. Ну вот вы и нахмурились! О, ты ведь знаешь, что я тоже верю в рай, где я буду с тобою, но рай без тебя – небытие. Там, где нет тебя, нет неба, я знаю это, знаю, и если ты обречешь меня на смерть, я могу убить и тебя, чтобы с тобой не расставаться. Я много думал об этом, и эта мысль чуть было не возобладала над всеми прочими. Но послушай меня, побудем здесь еще несколько дней! Ну разве мы не счастливы? И в чем же мы виновны? Ты не покинешь меня, скажи, что не покинешь! Ты не прикажешь мне умереть, это было бы немыслимо, ведь ты любишь меня и знаешь, что твоя честь, твой покой, твои взгляды на жизнь для меня священны. Неужели, Луиза, вы считаете, что я способен злоупотреблять ими? – спросил он, резко оборачиваясь к старшей сестре. – Вы только что нарисовали ужасающую картину зла, куда завлекают человека страсти, но я верю в себя, и если бы тогда вы полюбили меня, ваша жизнь не была бы отравлена и загублена. Нет, Луиза, нет, Валентина, не все мы так подлы…

Еще долго говорил Бенедикт – то пылко и страстно, то с холодной иронией, то кротко и нежно. Напугав женщин и растрогав их, он окончательно подчинил себе волю обеих. Ему удалось полностью покорить их, и к моменту расставания он без труда получил все обещания, какие всего час назад обе сочли бы немыслимым ему дать.

29

Вот о чем они договорились, на чем порешили.

Луиза уехала в Париж и возвратилась через две недели вместе с сыном. Она убедила мадам Лери ежемесячно брать с нее за пансион определенную сумму. Бенедикт и Валентина поочередно занимались воспитанием Валентина и продолжали видеться почти ежедневно, после захода солнца.

Валентин в свои пятнадцать лет был высоким, стройным белокурым мальчиком. Внешне он походил на Валентину, и характер у него был такой же покладистый и легкий. Уже сейчас его большие голубые глаза глядели с нежностью и лаской, что было главным очарованием его тетки. И улыбка у него была такая же ясная, добрая. Чуть ли не с первого дня он проникся к ней такой любовью, что мать невольно почувствовала ревность.