Валерий Брюсов. Будь мрамором

Формулы ритуальной вежливости еле-еле прикрыли напоминание о своем первенстве и вызов на «бой во имя новой воли» — подобный стихотворению «Близким», отданному в «Факелы». Новый Арго нес на борту ведущих писателей и художников модернизма, но Брюсов сомневался в талантах кормщиков и их способности к оригинальному творчеству. Концовку речи он использовал в первой же своей статье о «Золотом руне», а в февральском номере «Весов» поместил язвительный фельетон Гиппиус за подписью «Товарищ Герман» (подлинное имя автора хранилось в тайне), обвинявший новый журнал в неоригинальности и бескультурье.

Что касается второго конкурента — «Факелов», то в них Брюсова отталкивали политическая ангажированность и литературная всеядность: Чулков ставил идейность выше художественности, а в погоне за именами привлек в альманах Андреева и Бунина. Критике первой книги «Факелов», вышедшей в апреле 1906 года, Валерий Яковлевич посвятил обстоятельную статью в «Весах» (1906. № 5) под прозрачным псевдонимом «Аврелий». Главный упрек заключался в том, что доктрина «мистического анархизма», провозглашенная как альтернатива «символизму, выращенному в оранжереях мещанской культуры» и «жалкому декадентству», нежизнеспособна: «Формула „Я мира не приемлю“ выбрасывает за борт весь материал художественного творчества: весь мир», — и не поддержана никакими творческими достижениями. 24 апреля Брюсов писал Блоку, у которого, наконец-то, оценивший его «Скорпион» купил новую книгу стихов «Нечаянная радость»: «Перечел Ваш „Балаганчик“. Прекрасно, хорошо совсем. […] Все остальное в „Факелах“ (в том числе стихи мои и Б. Н.) — дрянь, вещи, которые к искусству причислить нельзя никак. И никакого „мистического“ анархизма не оказалось, а — просто тенденциозная беллетристика, во вкусе „Русского богатства“. И эту старую, пережеванную муку нам выдают за истинный хлеб, которым должно будто бы заменить очерствелый символизм! И эти „факельщики“, подлинные реакционеры в искусстве, воображают себя прогрессистами и новаторами! Стыдно»^{11}. В том же духе он написал Чулкову, но на их отношениях это пока не сказалось.

За «Факелы» вступился Иванов (1906. № 6). «Аврелий» ответил личным письмом, разъяснив причины своего участия в критикуемом альманахе^{12}, но дальнейшее сотрудничество с ним оказалось под вопросом. Назвав присутствие Чулкова в «Весах» «очень желательным», Брюсов отверг его рецензию на Х сборник «Знания» с похвалами пьесе Андреева «К звездам»: «Эти сцены — мертворожденные, ходульные, шаблонные, доказывающие — повидимому однажды навсегда, что Андрееву не следует браться за писание драм, как и стихов», — и фактически отказался от участия в альманахе: «В „Факелах“ помещались создания искусства или нет? Если да, то там не место вещам, оскорбляющим художественное чувство. […] Если нет, если „Факелы“ хотят только под флагом искусства вести проповедь революции, там не место „декадентам“, которые прежде всего отстаивали и будут отстаивать свободу творчества. […] Если редакция „Факелов“ возводит эстетическую неразборчивость в принцип, мое сотрудничество невозможно. Если же помещение произведений антихудожественных произошло случайно или в силу того, что редакция иначе, чем я, оценивала их художественное значение, — я, конечно, готов и рад появиться на одних страницах с Вяч. Ивановым, с Вами, с Ф. Сологубом»^{13}.

Летом 1906 года Брюсов с Иоанной Матвеевной отдыхал в Швеции: изучал шведский язык и писал стихи, среди которых особое место занимает «Карл XII. Памятник в Стокгольме»:

Ты в древних сагах был предсказан,
Последний викинг, вождь-герой!
Мечтой веков миропомазан
За Север на смертельный бой!
Ты принял беспощадный вызов,
Поверив в помощь тайных сил,
Свой подвиг, сана не унизив,
Как Рыцарь Полюса свершил.
И пусть, обманут зовом славы,
Ты дерзко жребии метал,
Пусть на пустых полях Полтавы
Судьбу столетий проиграл, —
Но сны заветные народа
В тебе свой образ обрели,
Сны духовидца, морехода,
Завоевателя земли!
Стоишь ты, призрак древней саги,
В своей столице над толпой
И вдохновенным взмахом шпаги,
Как прежде, манишь за собой.
Мне, гостю с вражьего Востока,
Склониться пред тобой дозволь,
Игрок безумный в кости Рока,
Венчанный Полюсом король!