Валерий Гаврилин

Вадим Шефнер — ленинградский поэт, прозаик, переводчик. Его перу принадлежат многочисленные произведения о войне, наиболее известное — поэма «Встреча в пригороде» о событиях обороны Ленинграда. Возможно, Гаврилину, пережившему тяжёлое военное детство, была близка эта тематика. Однако для своих романсов он избирает именно лирические стихотворные строки. А. Т. Тевосян по этому поводу пишет: «Лирико-романтический диптих вполне соответствовал поре влюблённости, переживаемой юным автором, звучал как «дневник» при собственном исполнении в дружеском кругу» [42, 121].

И в музыкальном тексте также слышны романтические интонации — многочисленные тираты и трели, широкие ходы в мелодии, красочные сопоставления мажорных и минорных гармоний, глубокая си-бемоль минорная тональность, воскрешающая в памяти образы знаменитой сонаты Шопена. Сам автор указывал на близость стилю Танеева. Так или иначе, здесь индивидуальный почерк Гаврилина ещё не просматривается: велика сила прототипа.

Второй диптих — «Сатиры» — был создан через год после первого. Здесь композитор обратился к произведениям латышского поэта Арвидса Григулиса. Как и Шефнер, Григулис был участником Великой Отечественной войны. Стихи военных лет вошли в сборники «В бурю», «Ветка сирени» и др. Наряду с военной поэта привлекала тематика остро сатирическая, высмеивающая пороки современного общества[54]. Именно она заинтересовала композитора в первую очередь. Жанр сатиры всегда был очень близок Гаврилину-литератору. Не случайно его заметки содержат большое число ироничных высказываний — обличений тех или иных человеческих качеств, порочных явлений жизни.

Основная точка эстетического притяжения во втором цикле — стиль Шостаковича. Отсюда — остро диссонантная вертикаль, тенденционное использование лада с пониженными ступенями, октавные дублировки в сочетании с нарочито низким регистром фортепиано.

Здесь, как и в предыдущем цикле, индивидуальный стиль находится ещё на стадии становления. В каталоге сочинений композитора значится: «Сатиры». Вокальный цикл для голоса и фортепиано. Слова А. Григулиса. 1. Гимн серьёзности; 2. Гимн бездумности (по цензурным соображениям изменены были первоначальные названия «Гимн собаке», «Гимн продажной»)». Тевосян по поводу этой замены пишет: «Первоначальное название «Сатиры» автору пришлось поменять на «Две характерные песни», а вместо «Гимна собаке» и «Гимна продажности»[55], возможно, вызывавших ассоциации с впечатлениями от поездок по вологодским тюрьмам и лагерям и вечно голодным интернатским существованием, появились нейтральные «Гимн серьёзности» и «Гимн бездумности». Замена явно была вынужденной, в спешке накануне экзамена всё менялось прямо в клавире — новый вариант текста вписан по вымаранному. От спешного редактирования-цензурирования остался уже не Григулис, а некая поэтическая «рыба» [42, 121].

Вторые варианты текстов, очевидно, были сочинены самим Гаврилиным — лишь бы отписаться, выдать положенное число вокальных сочинений, сдать экзамен и покончить с этим. Меняя текст, композитор во многом усложнил себе задачу: подобно поэтам-песенникам он сочинил стихи на готовую музыку. Это редкий случай, когда автор занимался подтекстовкой заранее написанной мелодии. Здесь он уходит от Шостаковича, сближаясь с фольклорной импровизационной традицией. В дальнейшем практика написания поэтических текстов к собственной вокальной музыке станет характерной для Гаврилина.

Итак, работа была сделана, но был ли Гаврилин доволен собой?

Об этом мы узнаём из письма, написанного им музыковеду Т. Виноградовой:

«Вы спрашиваете о романсах «О любви» на стихи В. Шефнера и о цикле «Сатиры» на стихи А. Григулиса. Ответ: это был период увлечения Танеевым, и романсы — это полный сколок с Танеева. Григулис — это театральная музыка и написана на слова из пьесы, не помню какой. Это подражание Шостаковичу. И то и другое — один к одному Танеев и Шостакович. И в работе над этими циклами понял, что ничего с вокальной музыкой не получается, — отсюда и возникла неприязнь к ней. Не считаю эти произведения за самостоятельные, нет ещё своего музыкального языка, а в список включаю, чтобы видно было, что была работа.

Вопрос о детских сочинениях. Вологодский период вообще нельзя считать за сочинения, а писал вокальную музыку потому, что нравилось само слово «романс» [21, 235].

Здесь Гаврилин, как всегда, слишком строг к себе: интересные находки имели место во всех его ранних опусах — и в песнях, опубликованных в XIX томе собрания под общим заголовком «Песни для детей» (такое оглавление совершенно справедливо предложил редактор Г. Г. Белов), и в вокальных циклах, и в инструментальных пьесах, и, конечно, в театральных работах.