Валерий Гергиев. Симфония жизни

Над нашими головами свисали крутые обрывы. Мы въезжали в мир, где единственный искусственный звук – это шум мотора. С момента нашего отправления прошло чуть менее часа, когда дорога зашла в тупик – это и был пункт назначения. Со всех четырех сторон нас окружали скалы, которые своими верхушками словно упирались в узкий квадратик небосвода.

Гергиев дает интервью для NHK в том месте, куда он любил приходить еще ребенком. Октябрь 1996 года. Северная Осетия

Валерий спустился в долину к реке, зачерпнул рукой воду, выпил ее и, закусывая сорванным с дерева плодом, начал рассказывать.

– В детстве я любил здесь играть. Погода в горах меняется очень быстро. Только что ясное небо вдруг заволакивают облака, и начинается ливень с грозой. Горы, как и время, поглощают людей. Чтобы здесь жить, нужно уметь противостоять опасностям. Если будешь беспечным – не выживешь. Опасности закаляют человека, подобно дикому животному он учится распознавать их. Горе тому, кто в этих местах проявит слабость духа. Именно эта природа научила меня хладнокровно действовать в критических ситуациях.

* * *

Далее речь зашла о его малой родине, о населявших ее людях и о семье. Этот рассказ совершенно необходим для понимания его отношения к жизни, поэтому я позволю себе максимально подробно воспроизвести то, что тогда записал.

– Я родился в Москве, но, сколько себя помню, рос я в Осетии. В хорошем смысле слова это абсолютно консервативное общество, где огромную роль играют кровные связи. Родители, даже если они очень заняты, никогда не забывают о воспитании своих детей. Главный в доме всегда отец.

Когда мне было четырнадцать, на сорок восьмом году жизни ушел мой папа. Для меня это стало тяжелейшим испытанием, ведь по осетинскому укладу главой семьи должен быть именно мужчина. Осетины говорят, что дом не дом без мужчины: именно он ответственен за то, чтобы домашний очаг не угасал.

Смерть отца, которого я так искренне любил, стала для нашей семьи настоящей трагедией, но я тогда не вполне осознавал смысл произошедшего – было такое чувство, будто у меня на глазах произошел взрыв. «Какой же ты худой!» – это было последним, что он мне сказал. Так горько и тяжело мне не было никогда.

Но эта трагедия меня закалила. Только подумайте: четырнадцатилетний мальчик становится главой семейства и несет ответственность за своих домочадцев перед всей округой – какое уж тут беззаботное детство. Думаю, что благодаря этому опыту в глазах других я тогда выглядел на порядок старше своего реального возраста.

Наверное, вы представляете, что чувствует мужчина, который несет ответственность за свою мать и сестер. Моя мама – сильный человек: она работала буквально днем и ночью, чтобы мы могли получить образование и вырасти достойными людьми. Думаю, для нее это было очень тяжелое время. Я даже не знаю, как ее благодарить.

* * *

Гергиев не выпускает телефон из рук. И в гримерке, и во время поездок он постоянно с кем-то говорит то на русском, то на английском, а порой и вовсе на непонятном мне языке – это он звонит Тамаре Тимофеевне, своей маме.

Как же получилось, что он, выросший в маленьком городке посреди гор, связал свою жизнь с музыкой?

– Когда состоялось ваше первое знакомство с музыкой?

– В нашем доме всегда звучала музыка. У моей мамы не было музыкального образования, поскольку она родилась в самой глубинке Северной Осетии, в долине, которая была практически отрезана от внешнего мира. И тем не менее она умела играть на баяне. Несмотря на то, что мне тогда было года три или четыре, я отлично помню, как пел и танцевал под ее аккомпанемент – видимо, ее игра сильно повлияла на мой детский мозг. То, что я выбрал музыкальную карьеру, было закономерно.

Обе мои сестры – и старшая, и младшая – тоже связаны с этим искусством. Я и сейчас нередко слушаю народную осетинскую музыку, которую тогда исполняла моя мама. Вообще очень важно, какую музыку человек слушает в детстве. Нужно, чтобы звуки ассоциировались с эмоциями.

Мне часто говорят про абсолютный слух, но ведь при помощи системного обучения его можно развить у человека, даже если он совсем не умеет определять высоту звука. Эта система образования иногда порождает музыкантов, слух которых устроен, точно какой-нибудь механизм: они могут отличить ля от соль, но они не способны ассоциировать звуки с эмоциями. Поистине талантливый музыкант настолько чуток, что может увязать каждую нотку с характером музыки. Очень важно, чтобы человек, исполняющий или слушающий песню, чувствовал ее настроение.

* * *

Тема материнского влияния перетекла в разговор о музыкальном слухе.

– И что же помогает воспитать такой музыкальный слух?

Его ответ стал для меня полной неожиданностью.

– Здоровые человеческие отношения. Благодаря своей семье я научился распознавать мелодию: когда я говорю «с» – это лишь звук, а вот когда я говорю «спасибо» – это уже целое слово. Собеседник сразу понимает, что я хочу ему сказать. Так и мелодия складывается из отдельных звуков.